Я проснулся от какой-то возни рядом с собой. Поскольку через плохо задернутые занавески пробивался мутный серый свет, я логично заключил, что уже утро. Повернулся на другой бок, просыпаясь, и сразу увидел худощавое детское тело. Вернее, его обнаженную верхнюю часть, низ был прикрыт скомканной простыней. Ну, конечно, вчерашняя восьмилетняя девчушка! Кажется, Таня. Таня громко стонала и сучила ножками под простынкой, безуспешно отбиваясь и извиваясь в стальных объятиях моего приятеля. Одеяло было отброшено с кровати, простыни скомканы и спутаны между собой.

Слава обрадовался моему пробуждению.

Серега, присоединяйся! Я уже проголодался по нашей дюймовочке.

Это было заметно, поскольку одной рукой он обвил худенькие плечи ребенка и гладил выпирающие лопатки и костлявую спину девочки, а другой, откинув сбившуюся простыню, лапал маленькие упругие ягодицы, подолгу задерживаясь на промежности. Его огромный налитой член терся о бока, живот, грудь малышки, оставляя на нежной детской коже сочные блестящие мазки, кляксы и борозды. При этом Слава ежеминутно ловил уклоняющиеся пухлые губки девочки и целовал ее взасос.

Танюша билась в его объятиях, силясь освободиться, худые, ломкие руки упирались в мощные плечи наваливающегося на нее мужчины, бессильно отталкивая его. Но все было тщетно.

Я быстро стащил простыню, прикрывающую Таню ниже талии вниз до колен, открывая, оголяя чудесное тело почти полностью. Обвил руками тонюсенькую талию восьмилетнего ребенка. Мой член стремительно налился желанием, подергиваясь от нетерпения. Я приник к маленькой девочке, сгорая от вожделения. Почувствовав мой рвущийся в бой хуй, Слава убрал руку с попки ребенка, и я стал с наслаждением тереться о маленькие нежные ягодицы, обильно увлажняя их.

Девочка, которой в очередной раз удалось освободиться от назойливых мужских губ, обернулась и жалобно посмотрела на меня широкими от ужаса, полными слез, огромными глазами, словно укоризненно говоря: «Как, и вы туда же? Уж от вас-то я не ожидала!»

Не надо… дяденька… ну, пожалуйста! – отчаянно заскулила девочка.

Не бойся, милая. Все будет хорошо, - успокоил я нашего ангелочка, сменяя Славу – впиваясь во влажные, распухшие от поцелуев, губки бедного ребенка.

Я представил нас со стороны: на кровати, путаясь в груде мятого, несвежего белья, два здоровых взрослых мужика забавляются с почти незаметной между ними, лежащей, как прокладка между мужскими телами, восьмилетней крохой.

Мои ощущения были просто неописуемы. К какой бы части девочки я ни прижался, а особенно мой текущий соком член, я содрогался от похоти и вожделения. Вся нижняя часть тела ребенка была мокрой и блестела от нашей смазки. Слава увлажнял грудь, живот и лобок девочки, а я – спину, попку и бедра. Это было восхитительно!

Все, не могу больше! – прорычал мой напарник. Он резко подался вверх, так что его громадный, пышущий силой член оказался прямо у губ нашей маленькой самочки и всего сантиметрах в тридцати от меня. Это позволило детально рассмотреть, как сиреневая головка, блестящая от смазки, решительно раздвигает бледно-розовые губы и с видимым усилием медленно проникает в рот ребенка.

Маленькое тельце забилось и задергалось особенно сильно, и мне пришлось крепче сжать его в объятиях. Девочка издала громкий жалобный стон, перешедший в невнятное бормотание. Из мокрых глаз в три ручья брызнули слезы. Щеки сделались пунцовыми от напряжения. Толстая розово-красная с синими прожилками колбаска хуя прочно, как пробка в бутылке, сидела во рту ребенка. Волосатая мошонка лежала на остром, маленьком плече нашей очаровательной партнерши.

Я посмотрел на своего друга. Его безумный взгляд остановился на миниатюрном прелестном личике сосущей девочки. Для мужчины не существовало ничего, кроме его члена и детского рта, принимающего этот член. Слава тяжело и хрипло дышал, роняя слюни на грудь и подушки. Мужчина и девочка застыли. Я лапал и неистово терся об это застывшее, напряженное детское тело. Я с удвоенной энергией принялся ласкать грудь, спину, попку, гениталии маленькой красотки. Слава обеими руками сжал голову Тани, не давая ей ни малейшего шанса освободиться. Периодически член бугром выпирал за щекой ребенка. Таня отчаянно закрыла глаза. Ее плечики и все миниатюрное, худосочное тельце содрогались от беззвучных рыданий.

Я вложил свой член между бедер ребенка и теперь с наслаждением терся о промежность. Очень быстро щелочка пизденки и внутренняя сторона бедер покрылись густым, блестящим слоем моей смазки. Слава вдруг громко вскрикнул. Продолжая одной рукой удерживать голову девочки, другой он стремительно извлек содрогающуюся палку члена из губ малышки, прижал к маленькому, ангельскому личику. Теперь вскрикнула Таня и пронзительно завизжала.

- Нет! Не!.. Ни-и-и…

Лицо девочки быстро покрылось белесыми полосами, сгустками, каплями, которые тут же сливались в ручейки и озерца спермы. Девочка завыла, но ее рот тут же заткнул продолжающий сокращаться и выплевывать сперму хуй.

Не помня себя от возбуждения, я исступленно целовал шею, затылок, уши сосущей малолетки.

Славин взгляд прояснился, стал осмысленным. Он вытащил мокрый, на глазах увядающий член из таниного рта. Она, по-видимому, не могла говорить. Нижняя часть ее лица судорожно подергивалась. Слава отполз от девочки, склонился над ней, и подарил ей долгий поцелуй, смакуя вкус собственной спермы на губах восьмилетней девочки.

Настала моя очередь. Я опрокинул на спину скорчившееся на боку в позе зародыша обмякшее детское тело. Навалился на малышку, разводя в стороны ее руки, распиная на постели. Теперь я чувствовал эту девочку всем телом. Каждую косточку, каждую выпуклость. Таня очень медленно раскрыла глаза, посмотрела на меня. Взгляд – полный страха, отчаяния и невыразимой тоски. Дрожащие, непослушные губы безуспешно пытались что-то произнести. Неудержимо льющиеся слезы текли по заляпанным спермой щекам, стекая на подбородок и смешиваясь там со спермой же и слюнями. Лицо ребенка как-то враз осунулось, похудело, под глазами появились темные круги. Но такой девочка возбуждала меня даже еще больше. Я встал на колени над распростертым подо мной игрушечным, беззащитным и таким желанным телом. Как приятно было осознавать свою полную, безграничную власть над этим маленьким. Прекрасным, нежным существом! Существом, созданным природой для доставления мужчинам наивысшего наслаждения. Я продвинулся немного вперед, припечатывая ногами к постели тонкие, раскинутые в стороны руки.

Слава, откинувшись на подушки, курил сигарету, насмешливо наблюдая за нами.

Теперь я стоял на коленях над распластанным подо мной детским телом так что мой пах нависал прямо над лицом ребенка. От моего дрожащего от нетерпения и похоти, натертого о нежное детское тело, стоящего колом члена, направленного прямо в жалобные глаза, оторвалась сочная, тягучая «слюнка» и медленно, словно нехотя, опустилась прямо на вздернутый носик малышки. Таня тонко завизжала и принялась дергаться всем телом, отчаянно пытаясь вырваться.

Слава, не ожидавший такого поворота событий, быстро затушил сигарету и поспешил мне на помощь – обхватил брыкающуюся девочку за ноги, навалился на них, прижимая к кровати.

Я наотмашь ударил бьющуюся в истерике нимфетку по мокрой от слез и спермы щеке. Потом еще раз – звонко и хлестко – по другой. Таня сразу перестала дергаться, лишь плечи мелко дрожали от рыданий. Я склонился к ней.

Запомни, маленькая сучка, ты будешь делать все, что захочу я или Слава. И когда захочу. Ты нам только для этого и нужна. Если хочешь, чтобы с тобой обращались по-человечески, делай, что тебе говорят и слушайся. Иначе мы найдем способ заставить тебя. Поняла?

Я слез с ее тоненьких , едва ли толще моего возбужденного члена, рук и резко встряхнул за плечи. Таня перестала рыдать, лишь часто дышала и громко всхлипывала, затравленно глядя на меня. Ее взгляд из безумного стал более или менее осмысленным. Щеки пылали от поцелуев, спермы и ударов. Она была прекрасна. Я немного опустился, так что раскаленная волосатая мошонка коснулась ее узкой худенькой груди прямо между розовых точек сосков.

Так ты поняла меня или нет?! – рявкнул я, сходя с ума от похоти и с силой вжимаясь раскаленными гениталиями в детское тело. – Не слышу ответа!

Малютка съежилась подо мной, втянув голову в плечи.

Да, - очень тихо пролепетала она распухшими губами, шмыгая носом.

Вот так-то лучше, - одобрительно усмехнулся я и погладил упругие шелковистые волосы.

Я снова привстал, нависая роняющим капли членом над ее милым личиком, прицеливаясь. Сжав в руке рвущийся в бой член, я поднес свою гордость к ее губкам, а к носу на всякий случай – кулак.

Что выбираешь? – деликатно осведомился я.

Девочка совсем притихла и затравленно, как мышь на кошку, исподлобья смотрела на меня, на мой кулак размером почти с ее голову, на направленную ей в глаза налитую кровью, сочащуюся соком, багровую залупу. Потом молча, медленно, словно устав, закрыла глаза и робко приоткрыла чудесный ротик. С губ ребенка сорвался тяжелый вздох. Таня зажмурила глаза, приготовилась.

Победа была одержана. Я сжал член у основания и подался вперед всем телом, втискивая обливающуюся смазкой - «слюнками» – раскаленную залупу в восхитительную влажную темно-розовую пещерку послушно раскрытого детского рта. Наверное, девочка была настолько запугана, что член сразу практически беспрепятственно вошел в ребенка почти наполовину, уткнувшись в естественную преграду, означавшую невозможность дальнейшего продвижения – по-видимому, горло, но еще слишком узкое, чтобы принять в себя разбухшую головку взрослого мужского члена размером с большую сливу.

Мы замерли. Я лежал животом и пахом на лице восьмилетней девочки, держащей во рту мой член. Я опустил голову и наслаждался зрелищем огромного, набухшего, матерого ствола, торчащего из упругого, почти до предела натянутого кольца юных, еще неразвитых губ и волосатой мошонки, распластавшейся на маленьком, остром, блестящем подбородке.

Таня вдруг вся напряглась, задрожала, ее тело пришло в движение. Она замычала и задвигала головой, пытаясь освободиться от пригвоздившего к кровати ее голову члена. Но ничто не могло заставить меня вытащить изнывающий член из детского рта. Сзади я ощутил какую-то возню. Обернувшись, я все понял.

- Как я люблю тебя, золотко, - нежно сказал я, проводя головкой готового вот-вот взорваться члена по слегка подрагивающим влажным, мягким губам прильнувшего ко мне ребенка.

Конец