Глава 1

Я медленно и упоительно долго плыл по тёплым, мягким, мокрым волнам. Истома и нега составляли всё моё существо. Сумеречное зрение фиксировало лишь какие-то размытые пятна. Звуки доносились приглушённо, будто через вату. Мне было очень приятно. Нет, приятно – не то слово. Я блаженствовал. Но вот возник новый импульс. Я почувствовал приближение пика блаженства. И он не заставил себя ждать. Вспышка! Резкий всплеск наслаждения, заставивший меня содрогнуться и громко застонать. Я задёргался всем телом, испытывая необыкновенное, предельно утончённое удовольствие. А потом вдруг наступило неописуемое облегчение, от которого потемнело в глазах. Вулкан взорвался, и изверг запас своей лавы. Тёмный туман наполнили красные и розовые круги, а потом вдруг будто пелена спала с глаз. Я перестал стонать, лишь шумно и тяжело дышал, опять и опять переживая испытанное наслаждение.

Дочь мягко выпустила изо рта облегчённый, но всё ещё огромный и грозный член, отпустила горячую волосатую мошонку, доставая из кармана школьного платья розовый платочек. От члена к её влажным, припухшим губам потянулись толстые белые нити спермы.

- Подожди, - хрипло прошептал я, протягивая припасённое махровое полотенце.

Семилетняя девочка аккуратно сложила и спрятала назад чистый выглаженный платок с вышитой божьей кровкой, одарила меня милым взглядом огромных, полных слёз от недавнего напряжения глаз, тщательно вытерла щёки, рот, подбородок.

- Спасибо тебе, радость моя, - я склонился над девочкой и нежно поцеловал её в мягкие, пахнущие моим телом, губки.

Вероника молча и деловито натянула трусики, поправила платье. В свои семь лет она была очаровательна. Правда, она ещё была не совсем в порядке. Я имею в виду возбуждённо горящие глаза, пылающие щёки и припухшие от проделанной работы губы. Но пока она доберётся до школы, всё пройдет.

- На тебе ещё есть, солнышко, - я взял из её рук полотенце и стёр длинный тонкий сгусток с воротника платья. Я каждый раз собирался повязывать ей специально припасённый слюнявчик и всякий раз забывал. Сперма после минета иногда обнаруживалась где угодно – на подоле юбки, на рукаве или на колготках.

- Ладно, па, я побегу, а то двадцать минут осталось, - как ни в чем не бывало, беззаботно прощебетало солнышко, запихивая в рот жвачку.

Я знал, что дочь не любит опаздывать в школу.

- Конечно, милая, - сказал я, нежно целуя ребёнка в пахнущие моим членом губки.

Я очнулся от резкого телефонного звонка. Оказывается, умиротворённый утренним минетом, я незаметно для себя заснул на диване. Звонил Слава. Он, как всегда, с ходу взял быка за рога.

- Привет, Серый! Как жизнь?

- Да вот, отдыхаю.

- Знаю, знаю, как ты отдыхаешь! Завидую. Слушай, ты всё равно ведь бездельничаешь. Бери свою пассию, и поезжайте-ка вы к моим старикам в Староивановку. Это совсем недалеко, ночь на поезде – и вы на месте. Почти юг, абрикосы там, всё такое. Тем более, что лето на носу, у твоей каникулы со дня на день. А то в этом городе совсем зачахните. А там – природа, смена обстановки, да и моим предкам радость.

- Постой, но ведь я их и не знаю совсем… - неуверенно пытался возразить я.

- Да ты послушай только! Так вот…

В общем, я позволил себя уговорить. Ника с радостью встретила предложение провести каникулы в настоящей деревне. К тому же мы сами себе хозяева – не понравится или надоест, всегда можно уехать. А потом можно съездить куда-нибудь к морю, но это если позволят финансы. Мы с нетерпением ждали начала школьных каникул.

* * *

Несмотря на будний день, на Курском вокзале царила обычная толчея и суматоха. Первые счастливые отпускники с блаженными улыбками отбывали в тёплые края. Билеты пришлось покупать с рук, переплатив, по меньшей мере, вдвое.

До поезда было всего два часа, которые мы провели на лавочке в ближайшем скверике. В зале ожидания было душно и полно народа. А здесь можно было нежиться на солнышке, попивая пиво и украдкой тиская Веронику.

Наш плацкартный вагон был набит битком. Впрочем, как и все остальные. Публика ехала вполне обычная, какой хватает в каждом поезде. Дневная жара начала спадать, уступая свежему вечернему воздуху. Поезд вздрогнул, гремя сцепками, и мы медленно покатились прочь из грязного, переполненного людьми и машинами, смердящего мегаполиса. Впереди было три месяца блаженства – сельская идиллия вдвоём с очаровательной дочерью.

Напротив нас оказалась чета пенсионеров, умилённо разглядывавшая Веронику и тщетно пытавшаяся развеселить её. Наконец, старики успокоились и после непродолжительной трапезы благополучно отошли на покой. Мы с Вероникой увлечённо разгадывали детские кроссворды. Разумеется, кроссворды были мне по барабану – они давали возможность сидеть в обнимку с дочерью, при каждом удобном моменте гладя и ощупывая её. Эта пара часов, которые я провёл, приникнув к детскому тельцу, показались мне сущей каторгой. Вставший член подрагивал под тканью спортивных штанов, упорно требуя срочного удовлетворения. Дома такой проблемы никогда бы не возникло, а вот в плацкартном вагоне…

Мало помалу стемнело, в вагонах зажёгся свет, большинство пассажиров улеглись почивать. Остались немногие самые стойкие – любители расписать пулю, приятно попить и вкусно закусить. Голоса немногочисленных компаний стали приглушенными.

- Па, давай баиньки! – дочь потёрла сонные глаза руками.

- Да, солнышко, ты права - пожалуй, пора укладываться, - согласился я. – Бери полотенце, пойдём умываться.

Это был замечательный повод остаться с дочкой наедине хотя бы ненадолго. Покачиваясь и подпрыгивая на подвижном полу, я повёл Веронику в дальний туалет. В том конце вагона было потемнее и поспокойнее. Полотенцем приходилось тщательно прикрывать ощутимо топорщившийся бугор между ног. В тесноватой кабинке было довольно чисто. Здесь стоял специфический, ни с чем не сравнимый запах.

- Давай, милая… давай быстренько! – горячо зашептал я, спуская спортивные штаны и высвобождая измученный воздержанием, упругий член. Вероника кокетливо взглянула на меня. Семилетняя девочка не спеша сжала ствол моего хуя, медленно потянула вниз, наполовину освободив влажную головку. Послюнила пальчик и провела им по дырочке на залупе. А потом, сжав колбаску члена обеими ручками, принялась сосредоточенно дрочить. От усердия она даже высунула язычок.

Получилось действительно быстренько. Уже через пять минут такого массажа я жестом велел Веронике подставить рот. Едва кончик головки вошёл в плотное колечко её губ, наступила разрядка. Закрыв глаза, откинувшись назад и крепко сжав зубы, чтобы не закричать, я кончал, кончал, кончал. Дочь терпеливо дождалась, пока я вытяну мокрый член из её рта, сглотнула, чуть не подавилась, сглотнула ещё… Я оторвал клок туалетной бумаги, на всякий случай обтёр рот, подбородок и щёки ребёнка.

- Ты у меня прелесть! – потрепал я её по разрумянившейся щеке.

- Знаю, пап, - ответила прелесть. – Ты меня любишь?

- Очень, очень, солнышко. Я тебя обожаю! Ты у меня самая хорошая!

- Лучше всех?

- Лучше всех.

Лицо дочери просияло.

- А тебе нравится, как я делаю?..

- Ты делаешь лучше всех на свете. Давай об этом завтра поговорим, ладно, милая? Давай умывайся и баиньки.

- Покурить бы, пап.

- Сейчас нельзя, солнышко. Потерпи до завтра.

Ночью я почти не спал, беспокойно ворочаясь и задумчиво разглядывая мирно посапывающую на соседней полке дочь. Что ждет нас впереди? Как мы устроимся? Что за люди Славкины родители? С такими думами я проворочался до утра. Незаметно началась обычная утренняя предприездная суета – народ потянулся в туалеты, проводники призывали сдавать бельё и предлагали чай. Вот и вокзал большого чистого города. Среди кучки встречающих у нашего вагона я сразу заметил подтянутого, просто одетого мужчину лет шестидесяти. Он тоже узнал нас, улыбнулся и помахал рукой.

- Виктор Петрович, - представился он, пожимая мне руку. – Как вашу девчушку зовут?

В его руке оказалась шоколадка, тут же перекочевавшая в карман дочери.

- Пойдёмте на стоянку, - сказал он, подхватывая объемистую, но лёгкую сумку Вероники.

Спустившись по ступенькам с платформы, мы оказались на привокзальной автостоянке. Подошли к потрёпанной, но ещё вполне презентабельной «копейке». Чувствовалось, что машина была объектом постоянной заботы владельца.

- Вот и наша карета, - сказал Виктор Петрович, открывая багажник и двери. – Прошу. Город посмотрите?

Спешить нам было некуда, да и здесь я ещё ни разу не был. Вся экскурсия на машине заняла не больше часа. Виктор Петрович не хуже иного экскурсовода описывал местные достопримечательности. Вероника за это время вся извертелась. Интересного, действительно, было много. Город был уютный и на редкость чистый.

- А теперь можно и к нам в деревню, - неохотно констатировал наш экскурсовод. – Только давайте, пожалуй, сначала подкрепимся. Тут есть одно приличное и недорогое заведение.

По-видимому, именно последний критерий был наиболее значимым.

Мы подъехали к кафе на окраине города. Тут действительно было чисто и даже уютно. Я откушал довольно сносного шашлыка и попробовал местного пива, а Вероника основательно заправилась мороженым. Теперь можно было ехать дальше. Моя дочь с восторгом наблюдала за расстилавшимися полями, поминутно тыча пальцем в запылённое стекло:

- Ой, пап, смотри – коровы!

На въезде в село я прочитал на указателе: Староивановка.

Славкина мать оказались приветливой пожилой дамой за 60. Она радушно встретила нас, провела в дом. Познакомились. Хозяйку звали Маргарита Ивановна. Как и у большинства местных селян, хозяйство у этой семьи было небольшое, но основательное. Приличный дом, подворье, огород, сарай, загон для домашней птицы, банька, гараж. Везде было чисто, чувствовался порядок и пригляд. Словом, мне понравилось.

- Располагайтесь, гости дорогие, будьте как дома, - приговаривала Маргарита Ивановна, хозяйка дома. – Вот ваша комната. Кровать побольше - для вас, э…

Чувствовалось, что она забыла моё имя.

- Сергей, - деликатно кашлянув в кулак, напомнил я.

Да, Сергей. А тахта в углу для вашей очаровательной девочки. Удобств, к сожалению, особых нет.

- Ничего, мы же понимаем, - сказал я. – Привыкнем.

- Ну, вот и отлично. А теперь просим покорно откушать с дороги. Я тут блинков напекла…

Виктор Петрович случайно умолчал о посещении кафе. Откушав блинков, я обсудил с хозяйкой всякие бытовые мелочи, насилу вручил ей пять тысяч задатку за наш пансион.

- Мы, Маргарита Ивановна много гулять будем, - сказал я. – Насиделись в городе.

- Ну конечно, родимые. У нас тут места хорошие. Речка есть, лес есть.

- Ну, вот и хорошо. Тогда вещички разберём и пойдём, походим.

- Идите, идите, – закивала головой хозяйка. - Не заплутайте только.

- Не заблудимся, не беспокойтесь, - заверил я. – Мы любим подолгу гулять. Так что если нас до вечера не будет, ничего страшного.

- Ну, смотрите. А то отдохнули бы с дороги.

Наша комната была небольшая и уютная. Я первым делом осмотрел дверь и с удовлетворением отметил наличие надёжной щеколды. Задвинув её, я бросил сумки на пол и прижал к себе дочь.

- Свобода, Ника, - радостно констатировал я. – Делаем, что хотим!

- Здорово, пап, - сказала она, обнимая меня за талию и прижимаясь головой к моему животу. Её плечико при этом расчетливо уперлось мне в пах.

Член начал неумолимо твердеть и подниматься. Однако я с сожалением подавил растущее желание и отстранился от Вероники. Хотелось поскорее вырваться на волю и уж там оттянуться по полной, ничего и никого не опасаясь.

- Давай побыстрее собёремся, милая, - сказал я. – И пойдём на природу.

Вероника давно уже знала, что вся наша совместная жизнь имеет ярко выраженный сексуальный оттенок. И если даже я не говорю об этом прямо, то это в любом случае подразумевается. Секс будет обязательно. Всегда и везде. Это было правило.

- Пап, мне так хочется в лесу…

Мы распаковали сумки. Одежду развесили в шкафу. Конечно, ту, которую не опасно было показывать. Все специфические наряды и вещи я сложил в сумку, закрывающуюся на замок. Цветастое платье с глубокими вырезами, белые ажурные чулки с подвязками и такие же трусики убрал в походную сумку, чтобы сейчас взять с собой.

Я натянул майку и лёгкие тёмно-синие брюки. У меня были ещё хлопчатобумажные брюки песочного цвета. Однако их я взял лишь для официальных мероприятий поскольку на них мгновенно проступали предательскими пятнами мои желания.

Вероника оделась в спортивные штаны и розовую футболку с вышитым на груди красным сердечком. По моим представлениям именно это и нужно было здесь, чтобы не выделяться из местной публики. Прекрасно зная, зачем мы идем «гулять», дочь всё же надела трусы. На всякий случай.

Ну вот, всё готово. Бутылка вина, купленная в кафе, кладётся в сумку сверху и можно отправляться.

Был полдень и солнце пекло немилосердно. Мы шли по типичным сельским улицам – длинным и широким, пустынным в этот час. По пути нам попадалась лишь многочисленная домашняя живность – куры, утки, гуси. В каждом дворе обязательно росли несколько сливовых или абрикосовых деревьев. У калиток многих домов высились кучи угля, у некоторых – песок, щебень. Лениво перелаивались дворовые собаки.

Уже на выходе из деревни я сразу заметил двух хорошеньких девочек лет шести-семи, сидевших на лавочке у забора одного из домов и глазевших на прохожих. От одного взгляда на них у меня перехватило дыхание. Худенькие, загорелые, несмотря на начало июня, тельца, небрежно прикрытые короткими и тонкими, почти прозрачными, пёстрыми платьицами. Непропорционально длинные стройные ножки. Одна из девочек была обута в рваные домашние тапочки, её подруга была босиком. Очаровательные чумазые мордашки. Я готов был поспорить, что, по крайней мере, на одной из них не было и трусиков. Девочки, явно скучая, проводили нас любопытными взглядами, а маленькая красотка в тапочках скорчила рожицу и показала мне язык. С какой радостью я бы познакомился с малышками поближе! Если здесь водятся такие экземпляры, то стоит, пожалуй, задуматься о переезде в деревню.

Однако сейчас не до них. Может быть, когда-нибудь при случае… Я покрепче сжал руку дочери и решительно прошагал мимо.

Вот и остался позади последний деревенский дом. До самого горизонта простирались поля, пересекаемые тонкими, тёмными полосами защитных посадок. В полях выращивали рожь и овёс, люцерну и клевер, горох, кукурузу, картофель и много ещё чего полезного. Тонкий, пронзительный писк стрижей и ласточек, рассекающих безоблачное небо, смешивался со стрёкотом кузнечиков, пением полевых жаворонков, свистом сурков. Эта полевая музыка наполняла сердце ощущением радости и свободы. Яркое летнее солнце заливало, казалось, всю землю. Я обнял семилетнюю дочурку, и мы зашагали по едва различимой тропинке прочь от деревни. Нам было всё равно куда идти – лишь бы подальше от всех, лишь бы остаться одним. Однако вскоре мне пришлось выпустить дочь из объятий – слишком неудобно было идти. Слишком мешал рельеф местности да и вставший и решительно не желающий опускаться член в штанах.

Я вытерпел минут пятнадцать. Ещё не скрылись из виду последние деревенские хаты, как я резко остановил дочь и, изнывая от желания, привлек её к себе. Я спустил брюки вместе с трусами, задрал на девочке футболку. С моих губ сорвался громкий, протяжный стон, когда мой член и яйца вжались в нежное детское тело. Я стал неистово тереться о грудь и живот ребёнка, не переставая стонать.

Ника положила руки мне на бёдра.

- Бедненький! - проговорила она, сочувственно глядя на меня. Она нагнулась и длинным острым язычком принялась ловить мелькающую между нашими телами налитую, сочную лиловую головку. Пару раз ей даже удалось лизнуть её. Этого оказалось достаточно, чтобы взгляд девочки затуманился, в нём появилось особое выражение – дьявольская смесь откровенной похоти и отчаянной решимости. Я уже давно стал замечать этот взгляд, возникавший у Ники во время любовных утех. Он обозначал, что девочка готова ко всему и на всё.

Это несколько отрезвило меня. Я перестал тереться о дочь, оторвался от неё. Вся передняя часть её тела от ключиц до лобка была ярко-розовой и блестела в золотистых лучах солнца от моей влаги.

- Пойдём дальше, милая, - делая усилие над собой и упаковывая в тесные брюки своё возбуждённое хозяйство, неохотно решил я.

- Пойдём, - послушно кивнула Ника, одним движением опуская футболку, розовая ткань которой тут же покрылась тёмными пятнами.

Как приятно было брести вот так, ни о чём не думая, наслаждаясь простором, упиваясь чистым, почти сладким, воздухом!

Ну, вот, наконец-то, пожалуй, подходящее местечко! Терпеть уже невозможно – от желания сводит яйца, а член трется о бёдра, истекая соком. Трусы уже промокли насквозь, и на штанах предательски расползлось тёмное мокрое пятно.

Место действительно отличное. Небольшая травяная полянка посреди гречишного поля с двух сторон укрытая от постороннего глаза густым кустарником, переходящим в лесополосу. То, что нужно для занятий любовью на природе!

Вероника радостно скакала вокруг меня, а я торопливо достал из сумки широкое пляжное полотенце, расстелил его на траве.

- Переодевайся, птичка, - скомандовал дочери.

Девочка проворно сбросила спортивные штаны, стянула футболку, трусики. И началось преображение в прекрасную сексуальную фею! Из сумки появились на свет белые ажурные чулки и белые лакированные туфли на высоком каблуке. Минута перед зеркальцем – и дочь вся увешана бижутерией и накрашена. Косметика и бижутерия на маленьких девочках всегда особенно возбуждают меня. Вероника прекрасна. Нет, она божественна! Много побрякушек, минимум одежды.

Я подошёл сзади к сидящей на корточках дочери, спустил штаны. Лоснящийся от смазки член зарылся в шелковистые волосы, едва уловимо пахнущие мятой и степными травами. Маленькая ручка нащупала его и, как колбаску, перекатила вниз, накручивая, наматывая на влажный член свои шелковистые русые волосы, прижала к шее и щеке, одновременно обнажая его лиловую головку.

В предвкушении блаженства я быстро освободился от одежды, опрокинул вскрикнувшую от неожиданности дочь навзничь и нырнул в объятия своей сладкой девочки. Я припечатал детское тельце к полотенцу и принялся неистово тереться окаменевшим, сочащимся влагой хуем о живот, лобок, промежность ребёнка. Наконец, я перевернулся на спину и моя маленькая партнёрша оказалась сверху. Член упёрся ей в живот, пятная, оставляя влажные кляксы на нежной детской коже. Несколько минут мы обнимались и бешено целовались взасос, неистово и радостно отдаваясь долгожданной свободе и обуревавшей нас страсти.

- Пожалуйста, солнышко, пососи, - прохрипел я, с трудом отрываясь от настойчивых девичьих губ и изнывая от желания. – Сделай папе минет!

Вероника внимательно и кокетливо посмотрела на меня и поползла вниз, медленно и верно приближаясь к моему лобку. Вот раскалённый, влажный ствол скользнул по её груди. Ещё немного вниз и подбородок девочки упёрся в трепещущую головку. Не сводя с меня пристального, игривого взгляда, Вероника накинула на мой хуй длинные кольца бус из искусственного жемчуга, обмотала их пару раз вокруг него и вдруг порывисто приникла влажными, пухлыми губами к головке. Дочь сосала, заглатывая ствол упоительно глубоко и надолго, щедро размазывая ярко-красную помаду по моему члену, своему подбородку и щекам. Изредка, когда выпускала его изо рта, чтобы отдышаться, тщательно и прилежно лизала яички. Мне было совершенно непонятно и удивительно, почему я до сих пор не кончил. Наверное, всё-таки мне было слишком хорошо, чтобы остановить такой кайф пусть даже взрывом наслаждения.

Вот он, предел мечтаний любого мужика – очаровательная семилетняя самочка, вызывающе и вульгарно разрисованная и разукрашенная, с мужским членом еле помещающемся в детском рту!

Вдруг Вероника резко дёрнулась, лихорадочно освобождая рот от моего члена.

- Ой! – громко и испуганно воскликнула она, когда ей это удалось, захлёбываясь надрывным кашлем.

Чувство опасности сжало сердце. Слишком хорошо я знал дочь и разбирался в интонациях её голоса. Её действительно что-то сильно напугало. Солнце заслонила чья-то тень. Я открыл глаза и мои мозги, затуманенные пеленой наслаждения, не сразу смогли осмыслить, что здесь кроме нас есть другие люди. Над нами стояли два мужика – типичные местные работяги.

Глава 2

Дочь опять громко вскрикнула, вскочила, закуталась в расстеленное на земле полотенце и отскочила в сторону.

- Ух ты, что у нас тут! – иронично сказал один из мужиков – довольно плотный, на вид мой ровесник. Он был одет в мятую чёрную водолазку и джинсы.

- Да, ребята, ну вы даёте! – подтвердил его спутник – особенно ничем не примечательный. Он был высок и худ. Его растрёпанные светлые волосы, по-видимому, давно не видели расчески, так же, как щёки – бритвы. Он носил усы и небольшую бородку.

Мое сердце ушло в пятки. «Пиздец, - мелькнула мысль. – Посадют!» Я нашел в себе силы оторваться от земли, сначала сел на корточки, потом медленно поднялся. Неудовлетворённый член подло стоял колом, блестя на солнце. Я поспешил прикрыться скомканной одеждой, но, конечно, мы с дочерью представляли довольно жалкое зрелище. Испуганные, подавленные, растрёпанные, разгорячённые сексом.

- Растление малолетних уголовно наказуемо, - усмехнулся усатый.

Я стоял, поражённый случившимся, и подавленно молчал, не зная, что говорить. Надо же было так вляпаться!

Усатый подошёл ко мне и доверительно положил руку на плечо.

- Ну, что делать-то будем, земляк?

«Тамбовский волк тебе земляк!» – со злостью и досадой подумал я, пожимая плечами и стараясь не смотреть на незваных гостей.

Вероника с ужасом смотрела на незнакомых мужчин. Те в свою очередь пристально и с нескрываемым интересом разглядывали её.

Особенно больших денег, которые можно было бы предложить мужикам или ментам, у нас не было. Всё-таки в деревню ехали. Оставалась единственная надежда – натуральный обмен. Вспомнилось, как когда-то очень-очень давно я сам застал в лесу занимающуюся любовью парочку – папу и дочку-малолетку. Тогда я не упустил своего шанса. Теперь повезло вот этим деревенским мужикам.

Я жестом пригласил их отойти в сторонку.

- В общем, мужики, это… Дело такое… - мялся я, не зная, как сказать. Не зная, как предложить им свою дочь. – В общем, может, вы тоже… Ну, её…

Я испуганно замолк, ожидая реакции.

Мужики переглянулись и… рассмеялись.

- Вот это дело, - хлопнул меня по плечу мужик в чёрной водолазке. – А то сам пользуешься. Другим тоже хочется. Уж больно хороша у тебя девка!

Мужики откровенно похотливо поглядывали на стоящую в сторонке Веронику блестящими глазами. У меня немного отлегло от сердца. Дрожащими руками прикурил сигарету. Договориться с Вероникой несравнимо проще, чем с ментами или поборниками чистоты нравов. Да и посмотреть, как её другие будут…

- Ладно, дашь попользоваться ею, и считай, мы ничего не видели, правильно, Стёп? – сказал усатый.

- Слушай, у меня стоит уже, - засмеялся мужик в чёрной водолазке. Я подозрительно покосился на его джинсы.

- Ладно, давайте знакомиться что ли, - предложил усатый, протягивая руку. – Владимир. А вообще-то я Вова.

Я неуверенно пожал его широкую руку:

- Серёжа.

- Степан, - представился селянин в чёрной водолазке и джинсах.

- Серёжа, - повторил я, пожимая руку.

- Откуда вы тут нарисовались, мил человек? – спросил Степан удивлённо. – Вроде многих знаю, а вас вот впервые вижу.

- Да мы из… этой… бля, как её, - поморщился я, мучительно вспоминая название села. – Староивановки.

- Ого! – ещё больше удивился Степан. – Эк куда вас занесло. Да и там частенько бываю – вас не видал.

- Да мы только сегодня приехали, - уныло признался я. – Вот пошли погулять с дочкой…

Я сокрушённо махнул рукой.

- Ничего, мужик, не расстраивайся, - успокоил Вова, похлопывая меня по плечу. – Может, оно и к лучшему.

- Дочку-то как звать? – поинтересовался Степан, глядя на Веронику маслянистыми глазами. – Сколько лет?

- Вероника она. Год назад из детдома взял вот, - почему-то легко сообщил я. - Восемь через пару недель будет. Осенью вот во второй класс…

- Ну, какие расклады? – почесал затылок Вова. – Банкуй, кум!

- Давайте ко мне, - сказал Степан и, усмехнувшись, добавил: в гости.

Вова ткнул меня локтём в бок, подмигнул и доверительно сообщил:

- Повезло тебе. Если бы Стёпа пригласил, любой из наших мужиков на пузе бы приполз. У него в хозяйстве две такие красотки имеются… - Вова закатил глаза и поцокал языком. – Одной красотке восемь, другой шесть!

От этих слов я остолбенел, предчувствуя предложение, от которого невозможно отказаться. А Вова продолжал:

- И если ты им понравишься…

Он говорил ещё что-то, но я уже плохо слышал его. Сердце сладко заныло в предвкушении необыкновенного и чудесного приключения. «Вот это денёк!» - изумился я, осознавая реальность происходящего. Неожиданно мир из чёрного и серого окрасился в самые радужные краски! Пять минут назад я обмирал от ужаса, а теперь…

- Ну, давай, - вернул меня к действительности грубый голос Степана. – Собирай свою принцессу. Да пойдём позабавимся.

Он перевёл взгляд с Вероники на свои засаленные джинсы.

- А то уж охота…

Я осторожно подошел к замершей, насмерть перепуганной дочери, ласково обнял за голые плечи. Она тряслась всем тельцем от испытанного потрясения. «Нервная дрожь, - подумал я. – Ещё бы, такой стресс. Козлы, так испугали девчонку!» Мне было очень жаль Веронику. Я склонился над дочерью и доверительно зашептал ей на ушко:

- Вероника, доченька, послушай меня очень внимательно. Мы попали с тобой в очень плохую историю. Ты ведь понимаешь, я не хочу сесть в тюрьму и не хочу, чтобы ты осталась одна и тебя трахали все, кому не лень! Сейчас многое зависит от нас и от тебя особенно. Эти дядьки никому ничего не расскажут, если я трахну их дочек, а они… В общем, тебе придется побыть с ними. Я очень не хочу этого, но это единственная возможность заставить их молчать.

- Что они будут делать? – замирая, спросила дочь.

- Они… немножечко потрахают тебя. Спасай нас девочка, спасай хорошая. У нас просто нет другого выхода!

Вероника изумлённо уставилась на меня, но я не дал ей ничего сказать.

- Мы согласны, - кивнул я мужикам.

- Вот это правильно, - одобрительно кивнул мужик в чёрной водолазке.

- Ещё бы он не согласился за одну девку нескольких поиметь, - саркастически усмехнулся усатый.

Действительно, если они не обманут, то этот день обещает для меня быть одним из самых счастливых в жизни. Что ж, посмотрим!

Между тем, мужчины приблизились к нам.

- Пора одеваться, девочка, - сально улыбаясь, потянулся к моему ребёнку Степан.

- Нет, я её одену! - решительно заявил усатый.

Он рывком сорвал с дочери полотенце, и мы все замерли, любуясь совершенством прекрасного семилетнего создания, оставшегося перед нами лишь в покрытых зелёными и серыми пятнами чулках. Девочка машинально положила руку на лобок, но мужчина резко убрал её, пожирая ребёнка глазами. Грубые сильные ладони сжали бёдра моей дочери, скользнули вниз. Усатый громко засопел, теребя ширинку. Думаю, ещё немного, и он разложил бы Веронику прямо на траве…

- Ладно, хорош, Вован, я тоже хочу. Пошли до хаты.

- Не, в таком виде ей по селу нельзя, - продолжая пожирать девочку похотливым взглядом, пробасил Степан.

- Она оденется в это, - я поднял с земли и протянул дочери мятые спортивные штаны и розовую футболку.

Мужики не отрываясь, восхищённо смотрели, как Вероника, стыдливо прикрывая наготу, собирается одеваться. Когда она хотела одеть трусики, Степан вырвал их и запихнул в свой карман, ворча:

- Нечо, баловство это.

- А далеко идти? – спросил я.

- Да нет, вон ту лесополосу видишь? Так вот за ней и Волоконовка наша. А там по селу уж недалече.

Всю дорогу до села и по селу Вероника брела рядом со мной механически, как кукла. Её взгляд был отрешённым и безразличным. Она подавленно и виновато молчала. Лишь намертво вцепилась в мою руку. Она сознавала одно: произошло нечто ужасное, что может круто изменить нашу жизнь. Понимал это и я, но робко надеялся, что перемены будут всё-таки к лучшему.

Дошли мы на удивление быстро, а может, мне так показалось. Степан открыл калитку, и мы вошли во двор типичного сельского дома. Клумба с зацветающими петуниями, длинная скамья у стены дома да старый дырявый таз с окурками – вот и всё убранство. Земля чисто и совсем недавно выметена. Тут и там с квохтаньем шныряли вездесущие куры. Степан поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка. Дверь сразу открылась, и я замер от удивления и восхищения. В дверном проёме появилась прелестная белокурая девчушка, по виду – ровесница Вероники. Из-за неё на крыльцо вывернулась ещё одна – явно её сестра – такая же очаровашка, но помоложе - лет шести. Девочки были милы. Они состояли, казалось, лишь из длинных, нескладных ножек, выступающих миниатюрных попок и чудесных мордашек, в которых, как говорят, была «изюминка». Словом, это были девочки в моём вкусе. Одеты они были, как и большинство местных девчонок, в лёгкие, местами выцветшие, сильно поношенные платья. Наверное, это была какая-то своеобразная сельская мода. А, скорее всего, такая одежда была продиктована соображениями практичности. Как же мне хотелось сжать в объятиях этих малышек, лапать, гладить, изучать их, нащупывая, ощущая через тонкую ткань детскую плоть. А потом задрать наскучившее платье, взбить его вверх до самого подбородка, открывая, оголяя худенькое, такое желанное тело, пахнущее маленькой девочкой… Мой член вдруг стал твердеть. Сердце заныло – как всегда в предвкушении скорого исполнения желаний. Да, теперь я полностью был готов заплатить названную мужиками цену.

- Папа и Вовка пришли! – завопила младшая из сестёр и осеклась, заметив гостей. Обе девочки замерли, пристально изучая нас огромными, блестящими глазами.

- Пошли, пошли в дом! – Степан с видимым удовольствием хлопнул дочь по попке. – Проходите!

- Я пойду за своей схожу, - сказал Володя, открывая калитку и выходя со двора.

- Куда это он? – спросил я у Степана.

Хозяин дома усмехнулся и многозначительно посмотрел на меня:

- За дочкой.

- За своей? – изумился я.

- За своей, - подтвердил Степан, любуясь произведённым на меня эффектом.

«Да это просто праздник какой-то!» - начиная успокаиваться и всё больше удивляясь происходящему, подумал я.

Разувшись в маленьких сенях и получив из рук старшей из девочек дырявые тапочки, я прошёл небольшую прихожую и оказался в просторной кухне. Здесь было много навесных деревянных полок, заставленных разной кухонной утварью. В углу я заметил довольно новый холодильник «Sharp».

Чувствовалось, что хозяева проводят здесь значительную часть своего времени и отдают культу еды должное. Помимо обычной кухонной утвари, выделялся длинный и широкий деревянный стол, занимавший добрую половину кухни. У стола стояли такие же длинные лавки. Вдобавок с каждого торца было приставлено по два стула. За таким столом, по-моему, без труда могло бы разместиться десятка полтора едоков. Из кухни массивная, оклеенная плёнкой под дерево, дверь вела в комнату, которую я заметил лишь мельком, поскольку на косяке была натянута марля от вездесущих насекомых. Хозяин откинул марлю, закрывавшую дверной проем и провёл нас в большую комнату типичную для сельского дома. Даже запах здесь был знакомый и характерный для большинства сельских домов.

Степан прижал к себе девочек.

- Вот мои малые, - кивнул он на девочек. – Эта вот старшенькая – Иринка, а эта малявка – Настя.

- Сколько им? – пожирая сестричек глазами, поинтересовался я.

Степан понял мой интерес.

- Иринке восемь неделю назад минуло, а Настёне шесть покуда, осенью семь будет. А это, дочки, гости наши…

- Сергей… Петрович, - как-то глупо, по-детски представился я. - А это Вероника. Дочка моя… Можно просто Ника.

Девочки особенно пристально рассматривали почему-то не меня, а дочку. Вероника, за всю дорогу не вымолвившая ни слова, и здесь держалась «тише воды, ниже травы», напоминая безмолвную тень. Сейчас она стояла, обвив тонкими ручками мою ляжку и потупив глаза. Щёки её пылали от смущения.

- Ну ладно, вот и познакомились. А ну, девчата, сообразите-ка на стол чего-нить, - распорядился хозяин дома и добавил вполголоса, но вполне отчётливо:

- А там и поближе познакомимся!

При этом я посмотрел на хорошеньких сестричек, а Степан с вожделением уставился на Веронику. Наши взгляды встретились, и мы молча пожали руки.

Девочки весело засуетились, с гомоном и толкотнёй споро и привычно накрывая на стол.

- Подождём Вовку, щас подойдёт, - сказал Степан.

- Я пока выйду, покурю? – спросил я.

- Пойдём вместе. А девчонки пока поиграют.

Мы спустились с крыльца и уселись на лавочке. Я уже отошёл от пережитых волнений. На душе было немного тревожно за Веронику и предстоящее мероприятие, но явного страха уже не было. А если всё пройдёт, как договаривались и мужики не обманут, то это будет к тому же самый приятный день в моей жизни! Только сейчас я осознал, как мне сказочно повезло, что я встретил единомышленников.

Мои мысли и настроение, по-видимому, настолько явно отразились на лице, что Степан поспешил меня успокоить.

- Не ссы, земляк, всё будет путем. Понравились тебе мои дочки?

- Классные девочки, - кивнул я.

- Вот и поменяемся. Ты нам свою Веронику уступишь, а я тебе своих дам дам попользоваться. Вот видишь, всё нормально. А ведь могли бы и просто твою поиметь… И ничего тебе не давать.

Помолчали.

- Подожди, ты ещё Вовкину дочку не видел.

Я не мог скрыть любопытства:

- Хорошенькая?

- Увидишь, - загадочно улыбнулся Степан.

Я всё больше убеждался, что встреченные случайно селяне были такими же любителями малолеток, как и я.

Я успел выкурить ещё одну сигарету, когда калитка вдруг распахнулась, и во двор буквально ввалился Володя. Я взглянул и… обомлел. Вовик вёл, нет, скорее даже тащил за собой за руку прелестную, милую девочку лет восьми. Она плелась за ним, едва переставляя длинные тонкие ножки. Девочка шла, низко свесив голову и, казалось, что она вот-вот упадёт. Я даже с трудом подавил в себе желание подойти и поддержать её. Её худенькое, тщедушное тельце обтягивало обычное, полувыцветшее, цветастое платье, подчёркивавшее узенькие бёдра. На тонкой шее нелепо болталась длинная нитка жемчужных бус. На голове на деревенский манер была повязана косынка, из-под которой выбивались непослушные русые пряди. С тонкими и даже на вид нежными и хрупкими ногами ребёнка резко контрастировали грубые, тяжёлые ботинки, называемые в народе «говнодавы». Я залюбовался прекрасной, изящной и грациозной фигуркой, не веря, что совсем скоро смогу заняться с этим очаровательным созданием сексом. Ведь, если я не ошибся, девочку для этого сюда и привели.

- Как её зовут? - поражённый прошептал я.

- Алёнка она, - ответил стоящий рядом Степан, толкая меня под локоть.

Услышав своё имя, девочка встрепенулась и вскинула головку. Я ожидал и интуитивно догадывался, что она хорошенькая, но чтобы настолько. Слегка вытянутое бледное личико, на котором выделялись огромные, выразительные, ярко-голубые глаза. Они слегка удивлённо уставились прямо на меня. Казалось, девочка моментально прочитала всё, что выражал мой взгляд и моё лицо, и глаза её сделались по-прежнему равнодушными. Я вдруг отчётливо понял, что такие взгляды мужчин она ловит на себе постоянно и они уже давно не вызывают в ней особых эмоций.

Пухлые, влажные, нежно-розовые губы, красиво очерченные, созданные будто только для ублажения мужской плоти. Тонкий, чувственный носик слегка вздёрнутый кверху. Черты лица благородные и утончённые, характерные скорее для потомственной аристократки, а отнюдь не для простой деревенской жительницы.

Вовик протащил дочь мимо меня, и они скрылись в доме. Я стоял, словно громом поражённый.

- Ну, теперь все в сборе, - довольно констатировал Степан, бросая окурок в старое ведро. – Пойдём за стол.

На кухне царило оживление. Здесь вовсю хлопотали прелестные дочурки хозяина дома, заканчивая последние приготовления. Никаких изысков не было, да и не было в них никакой необходимости – не есть сюда пришли. Хлеб, много овощей, чуть-чуть варёной колбасы и сыра – всё, как полагается. Ну и, конечно, обязательная бутыль с мутным самогоном. Едва взглянув на стол, я почувствовал зверский голод. Все выглядело необычайно аппетитно. Даже сексуальное возбуждение не могло заглушить другой физиологической потребности – в пище. Свежий воздух, нервное напряжение сказывались на аппетите. Да и вообще, пора было подкрепиться. Мы без труда разместились за просторным столом.

Как-то так получилось, что с одной стороны оказалась Вероника между двух мужчин, а рядом со мной сели Иришка и Алёна. Неугомонная Настя носилась по хате. Вообще, это была на редкость живая и подвижная девчушка. Усадить на какое либо определённое место её, по-видимому, было невозможно в принципе. Наконец, все разместились.

- Ну, наливайте, накладывайте, - пригласил Степан, плеская по стопкам мутноватую жидкость.

- За знакомство, - провозгласил краткий тост хозяин дома.

Выпили по первой. Самогонка оказалась термоядерная. Я с изумлением увидел, как старшая дочь Степана – восьмилетняя Ира – невозмутимо опорожнила свою стопку. Вот что значит деревенская закалка!

Сидевшая напротив Вероника пригубила свою стопку, закашлялась и стала делать мне отчаянные глаза.

Я упорно делал вид, что не замечаю её сигналов.

- Пап, иди ко мне, - наконец не выдержала она.

Степан положил руку ей на колено:

- Пусть папа там посидит, детка. На-ка, выпей морса.

Это было сказано очень просто, но вместе с тем как-то настойчиво, как-то так, что возражать совсем не хотелось. Застолье продолжалось. Как я понял, это был обязательный ритуал перед более близким знакомством.

После первых же рюмок выпитого атмосфера за столом стала раскованной и непринуждённой. Степан и Володя вовсю болтали с дочерью, поглаживая её и оказывая всяческие знаки мужского внимания. Вероника сначала сидела мрачнее тучи и молчала, но быстро начала оттаивать и теперь благосклонно приминала ухаживания обоих кавалеров. Мужчины не забывали подливать ей по полрюмочки. Таких «полрюмочек», по моим наблюдениям, она проглотила уже две. Самогонка делала своё дело. Деревенские девочки, безусловно, были более привычны к этому напитку.

Сидевшая справа от меня Алёна клевала носом, а потом и вовсе положила руки на стол и уткнулась в них лицом. Шустрая и без алкоголя Ира, выпив три полные рюмки, засыпала меня вопросами. Как зовут дочку, кто мы, откуда, сколько мне лет – казалось, вопросам не будет конца. Не переставая болтать, Ира невзначай взяла мою руку и положила на своё маленькое бедро! От прикосновения к девочке у меня захватило дыхание. Она посмотрела на меня красноречивым взглядом и приглашающе раздвинула стройные ножки. Я с опаской покосился на хлебосольного хозяина дома, совершенно не представляя местной меры дозволенного. Однако Степан и Вовик не только не обращали на меня ни малейшего внимания, но всецело были заняты Вероникой. Рука Степана поглаживала бока и спину моей девочки, а захмелевший Вован откровенно лез к ней целоваться. Вероника пьяно смеялась и выворачивалась из его настойчивых объятий, но ей это плохо удавалось. И все чаще её смех прерывался поцелуями мужчины.

Всё реже все отрывались друг от друга, чтобы выпить и закусить. Все раскрепощённее становилась атмосфера, а наше поведение всё свободней и откровенней.

Совершенно офигевший от событий сегодняшнего дня, я сам не заметил, что подол платьица на Ирочке задран до живота, а мой средний палец ласкает её нежную, влажную, маленькую пиздёнку. Девочка приникла ко мне, положив руки мне на плечо и, низко опустив голову, пристально наблюдала за моими манипуляциями.

Маленькая Настя стояла перед Вовиком. Обеими ручками девочка придерживала взбитое, задранное до самого подбородка платьице, а мужчина гладил и целовал её миниатюрное тельце. Одной рукой, впрочем, он продолжал обнимать Веронику.

Девочки, за исключением дремлющей Алёны, были пьяны.

Вероника уже совсем не смотрела на меня. Она заливисто хохотала в объятиях Степана. Наверное, он рассказывал что-то очень смешное. Футболка на Веронике была взбита выше груди. Одной рукой мужчина обнимал и прижимал к себе девочку, гладя её обнажённую грудь и поминутно взбивая наверх непослушную, постоянно норовящую опуститься майку, а другая рука хозяина дома уже была запущена в спортивные штаны Вероники и хозяйничала у неё между ног. Впрочем, и Вероника сжимала в вытянутой руке торчащий из расстегнутой ширинки внушительный орган мужчины! Смех дочери неожиданно оборвался, когда Степан привлек её к себе и впился ртом в губы моей девочки. Я ясно представил, что чувствует сейчас этот мужчина, прижимая к себе хорошенькую незнакомую семилетнюю девочку, целуя её взасос и сношая пальцем её щелку. А ручка девочки при этом занимается вашими гениталиями… Я закипел от ревности. Но тут же поостыл, осознав, что сижу с уже приспущенными штанами…

Озорница Ирочка не только успела расстегнуть ширинку, но и почти стянула с меня одежду. Девочка сидела на корточках под столом между моих ног и сжимала обеими ручками колбаску моего стоящего члена, внимательно изучая его. Член был не более чем в десятке сантиметров от её хорошенького личика и влажно блестящих полураскрытых губ. Открыв головку наполовину, Ира некоторое время дула на неё, забавляясь. Маленькая шалунья дразнила и бесконечно распаляла меня, держа залупу у самых губок, высовывая длинный, розовый язычок, но не касаясь её! От её изощрённых ласк я скрежетал зубами, ёрзал по лавке, стонал от желания, но принимал детскую игру. Без сомнения, я в любой момент мог сжать голову этого чудесного ребёнка и загнать член в ротик, но я сам истязал себя, растягивая прелюдию и готовясь к решающему моменту. И момент настал.

- Хочешь? - прошептала девочка, лукаво заглядывая мне в глаза.

- Да!!! – прохрипел я. – Пожалуйста… сделай!..

Ирочка перестала дуть на головку члена, ещё чуть-чуть наклонилась и кончиком язычка провела по моей плоти, слизывая сочащуюся жидкость, пробуя её на вкус.

Через меня будто пропустили электрический заряд. Её прикосновение было фантастическим! Похожее ощущение я испытал лишь когда Вероника впервые взяла его в свой ротик.

- Хочешь? – опять спросила маленькая мучительница.

- Да! – хрипло повторил я, выгибаясь на лавке дугой навстречу ребёнку.

Ира провела язычком по стволу члена от основания до головки, пощекотала языком уздечку.

- А меня хочешь? – кокетливо спросила она. Её огромные глаза лихорадочно блестели.

- Тебя невозможно не хотеть! – чистосердечно признался я.

Девочка удовлетворённо кивнула, а в следующее мгновение её нежные губы обвили волшебным, упругим колечком головку члена, впустив её в рот. Я снова выгнулся дугой, издавая громкие хриплые стоны.

Мужики посмотрели на меня.

- Хорошо ему, - прокомментировал Вовик. И, повысив голос, крикнул:

- Ирка, не приставай к мужчине!

- Хуй тебе! – недовольно проворчала из-под стола юная минетчица, выпустив мой член изо рта. Она вытерла блестящие губы скатертью, с любопытством посмотрела на меня.

- Нравится? – деловито осведомилась нимфетка, теребя мое достоинство длинными, тонкими пальчиками.

- Очень! – задохнулся я от возбуждения, с мольбой и нежностью заглядывая ей в глаза, и ласково погладил девочку по голове.

- Ещё сделать? – спросила Ира и, не дожидаясь ответа, поймала губами влажную, багровую головку и очень умело втянула её в себя.

Степан молча улыбнулся и снова принялся лапать и целовать Веронику, которая уже не стесняясь, открыто и прилежно дрочила его член! Но дочь уже перестала заботить меня. Мной уже полностью завладела дочка хозяйская. Прикосновения этой новой девочки свели меня с ума. Я перестал соображать и реалистично воспринимать происходящее. Это было невозможно! Казалось, я попал в сказку!

Ирочка, оперевшись ручками о мои ляжки, стала ритмично сосать головку, иногда впуская в себя и ствол члена. Причем, на удивление глубоко – почти наполовину. Делала она это озорно и непринуждённо. Иногда девочка брала и сжимала в руке мои яички, просто приводя меня в бешенство от желания. Из-под стола понеслось громкое, сочное хлюпанье и чавканье.

Давая сосать одной девочке, я одновременно ласкал другую - соседку по столу – Алёну. Я засунул руку ей под подол платья и с вожделением поглаживал нежные, худенькие, боязливо сжатые бёдра. Алёна почти не прикоснулась к своей тарелке и ничего не пила. Она сидела с закрытыми глазами, обессилено откинувшись к бревенчатой стене дома. За всё время застолья я не услышал от этого ребёнка ни единого звука. С отцом они будто избегали друг друга. Алёна безропотно позволила мне раздвинуть её ножки и… Трусов на ней не было. Но я уже ничему не удивлялся. Ведь я тоже не давал Веронике носить трусы без крайней необходимости.

Вид этой прекрасной маленькой феи, сидящей с широко раздвинутыми, нервно подрагивающими длинными и стройными ножками, задранным на живот платьем, был восхитителен! Я склонился к её милому лицу, приник к полным, приоткрытым губам и… забыл обо всём на свете. Придя в себя, я вдруг понял, что Иришки между моих ног, и вообще рядом со мной, больше нет. Более того, её нет на кухне.

Вовик, сыто рыгнув, выбрался из-за стола и, на ходу расстегивая ширинку, скрылся в комнате за марлевой занавеской. На ходу он подмигнул мне. Я сразу заметил, что куда-то запропастилась и неугомонная Настя. И, кажется, я догадывался, где она и что делает. Но догадка нуждалась в проверке.

Между тем Степан, пошептавшись с Вероникой, встал из-за стола и потянул её в соседнюю комнату. Его возбужденный член и мошонка отчетливо виднелись в широко расстёгнутой ширинке. Дочь посмотрела на меня долгим пристальным взглядом, махнула мне рукой и как-то странно улыбнулась. Несмотря на то, что Степан цепко держал её за руку, она оступилась и едва не упала, поднимаясь со скамейки. Я вдруг понял, что дочь мертвецки пьяна. Ей удалось подняться и непослушная футболка, задранная до ключиц, медленно съехала вниз. Степан обнял мою девочку за плечи и повёл к двери. Я полюбовался стройной, грациозной фигуркой дочери. Сегодня ей впервые предстояло познать другого мужчину, кроме отца! И не одного. А мне предстояло…

Я остался за столом наедине с Алёной. Девочка спала, низко свесив голову, прижавшись спиной к бревенчатой стене. Дочка Вовика была прекрасна. Я снова отметил её красоту и грациозность. Придвинулся вплотную к ребёнку, медленно и осторожно, не сводя глаз с прелестной девочки, обнял её, засунул руку под платье. Под тонкой тканью моя жадная ладонь нащупала узкую, очень худую спину с выступающими позвонками. Чудесная шелковистая, слегка прохладная кожа! Теперь… Такая же узкая и худенькая грудь, впалый живот. Ещё ниже… Вот, наконец-то! Пальцами принялся жадно ощупывать гладкий бугорок лобка, промежность. Вот и заветная вертикальная щёлочка – очень тёплая, немного влажная и такая маленькая! Не в состоянии больше терпеть, я совсем стянул приспущенные Иришкой штаны вместе с трусами, вылез из них, оставшись лишь в футболке. Немного подрочил, освобождая головку от крайней плоти. Сжал маленькую безвольную ручку спящей девочки и положил на дрожащий от возбуждения и нетерпения член. Алёна ни на что не реагировала, лишь с губ срывалось частое, прерывистое дыхание да прикрытые веки слегка трепетали.

Я снова припал губами к её милому лицу, осыпая его горячими, страстными поцелуями. Уже смело и откровенно я лапал её тщедушное тельце. Одной рукой я хозяйничал под платьем ребёнка, изучая и ощупывая всё, другой гладил попеременно её грудь и спину. Однако девочка спала или упорно делала вид, что спит, только слабыми, едва различимыми стонами реагируя на мои притязания. Я вложил влажный лоснящийся ствол члена в маленькую ручку, сжал своей рукой… Какое блаженство! Но дрочить, пусть даже детской рукой, когда в твоем распоряжении роскошное детское тело!.. Я перешел в решительное наступление. Отпустив девичью ручку, которая упала, как плеть, я бережно уложил Алёну на широкую деревенскую лавку, взбил до груди платье. Опустившись на колени, я припал губами к лону ребёнка. Пока я вылизывал ставшую влажной маленькую пиздёнку, Алёна тихонько постанывала. Наверное, ей снился приятный сон. Её киска была мила и приятна на вкус, который было нельзя сравнить ни с чем. Это именно специфический вкус влагалища восьмилетней девочки.

Нализавшись вдоволь, я уселся на лавку, поднял послушное, безвольное тельце и усадил девочку на себя. Прикосновения практически обнажённого детского тела к моему едва не заставили меня кончить. Мой напряжённый, багровый аппарат вызывающе торчал из-под раздвинутых им половых губок юного влагалища, бледно-розовой горошинки клитора, между тоненьких белых бедёр, на которых уже угадывались характерные влажные полоски. Эх, жаль, нет здесь фотографа! Или художника.

Трясь о промежность маленькой спящей красавицы, жадно лапая её обеими руками, прижимая к себе лёгкое, податливое тельце, я чувствовал, пил её, наслаждался ею, впитывал её в себя! До крайности возбуждало и то, что это была новая, свежая, ещё непознанная и не отведанная мной девочка! И она была отдана в полное мое распоряжение! И этим надо пользоваться, чёрт возьми! Я перестал лапать малышку, просунул руку под худенькое бедро, сжал колбаску члена и направил его внутрь ребёнка, одновременно насаживая, нанизывая малышку на эту колбаску. Почувствовал упругое сопротивление маленькой киски. Ну же, крошка! Ну, давай, милая! Член вдруг мягко вошёл в это упругое, тёплое, влажное, сильно и плотно обхватившее мою твёрдую, текущую смазкой плоть. О, как это приятно! Какое неземное блаженство! Девочка резко напряглась, будто собираясь спрыгнуть с члена, застонала и вдруг обмякла. Я взял её за талию, выпрямил податливое тело и стал подбрасывать его, опуская и насаживая на стоящий колом хуй. Вот так… Вот так… Вот так! При каждой фрикции малышка издавала приглушенный короткий стон и еле слышное «ой… оой! …ооой!»

Какое же это счастье ебать красивую восьмилетнюю девчушку! А ебать её впервые – счастье вдвойне! К сожалению, счастье продолжалось недолго – дало знать постоянное перевозбуждение сегодняшнего дня – мошонку свело перед сладостной разрядкой. Я насадил Алёну на член так плотно и глубоко, насколько это было возможно. Я подался всем телом вперёд и вверх, и в маленькое тело устремилось моё горячее семя. Я накачивал им девочку, будто насосом, сжав её в своих объятиях. Обезумев, от острого наслаждения, я лихорадочно ощупывал наши соединённые гениталии. Сперма, переполнив маленькое, недоразвитое влагалище, потекла по моим яйцам и бёдрам ребёнка. Положив руку на маленький живот девочки, я, казалось, чувствовал, как внутри неё разливается мое тёплое, свежее, животворное семя.

Переведя дыхание, и постепенно приходя в себя, я нежно поцеловал малышку в пухлые подрагивающие губки. Осторожно снял с себя очаровательную восьмилетнюю женщину и уложил на лавку. Расправил смятое, взбитое почти на голову платьице. Девочка бормотала что-то бессвязное. Из неё вытекала моя влага, струясь по бёдрам, стекала по ногам на лавку.

- Отдохни пока, милая, - ласково прошептал я, целуя нежные сахарные губки.

Девочка повернулась на бок, уткнулась лицом в стену и громко засопела. Я стоял над ней голый, растрёпанный и счастливый!

Именно в этот момент из-за марлевой занавески в комнату влетела голенькая Ира. Скорее всего, она стояла у дверного проёма за марлевой занавеской и просто подглядывала за нами через проделанную в марле дырочку. Девочка была просто обворожительна. Огромные серые глаза её возбужденно блестели, щёчки горели румянцем, русые волосы разметались по плечам. Она непрерывно двигалась. Её загорелая фигурка была идеальна! Мой член, только что познавший Алёну, и не думал расслабляться. Гордо и призывно он развернулся в сторону нового, такого же желанного и соблазнительного, сексуального объекта.

Ира подлетела ко мне и замерла, приоткрыв рот, с любопытством разглядывая мое достоинство, представшее перед ней во всей красе и мощи. Это был взгляд знатока, взгляд профессионала, но никак не обычной, неискушённой восьмилетней девочки! Я тоже замер перед ней, не зная, что предпринять. Девочка решительно приблизилась и обвила рукой мою ляжку, будто невзначай коснувшись ладошкой блестящего, влажного от спермы, горячего ствола.

- Дядя Серёжа, а можно его потрогать? - лукаво заглядывая мне в глаза, спросила маленькая шалунья, поглаживая моё бедро. Как будто это совсем не она полчаса назад, сидя под столом, ласкала и сосала мой член.

От прикосновений этой маленькой бестии мой хуй просто окаменел. С его конца сорвалась прозрачная блестящая капля и, повиснув, как паук на паутине, на тонкой нити, неспешно поплыла вниз, к полу.

- К-конечно, - срываясь, облизывая пересохшие губы, прохрипел я. – Делай, что хочешь, милая. Ведь мы для этого здесь и встретились, правда?

- Да, дядя Серёжа, - согласилась Ира, как-то привычно сжимая ствол моего члена у основания. При этом её ладошка легла на мои яйца. Её прикосновение было чудесным и очень опытным, расчётливым. Ладошкой другой руки она подхватила парящую в воздухе прозрачную капельку и, демонстративно и вызывающе глядя мне в глаза, слизнула её.

Я едва не завыл от похоти. Ах ты, маленькая шлюшка! Ты… ты… богиня!!!

Дурея от происходящего, я стянул с себя футболку, и теперь мы стояли голые посреди комнаты.

- А мне можно, - задыхаясь от желания, прохрипел я. – Можно… ну, тебя…

Я не знал, как сказать, как спросить. Как сделать это правильно. Однако мои опасения оказались напрасными.

- У нас с вами всё будет, дядя Серёжа, - весело пропела маленькая богиня. Она стремительно пригнулась и сочно поцеловала налитую силой и желанием головку члена. Впрочем, Ира так же стремительно отпрянула и схватила меня за руку.

- А теперь пойдемте туда, дядя, - она решительно и настойчиво потянула меня в сторону соседней комнаты. – Там… Я вам покажу… там такое…

Она меня совершенно заинтриговала. Что же такое там? Да, там Вероника. С двумя мужиками. Но что же тут такого для этой девчонки в свои восемь лет, наверняка, познавшую уже все прелести секса? В том числе, судя по всему, и группового.

Я с удовольствием подчинился своей прелестной командирше и охотно устремился за ней. Мы миновали марлевый полог, и я оказался в действительно очень большой комнате. Здесь царил полумрак. Я даже не сразу различил окружавшие предметы. Когда же глаза немного адаптировались, я застыл в изумлении. В дальней части комнаты, куда сразу убежала моя маленькая провожатая, угадывалась группа людей. Да, там, у занавешенного окна, разложив на столе ебали мою Веронику. Она лежала на животе. Один из мужчин, стоя сзади, натягивал на свой мощный хуй её пиздёнку, а может, и попку (отсюда было не разобрать). Второй пристроился с другого края стола перед лицом моей дочери. Судя по ритмичным движениям обоих и возбужденным возгласам, ебля девочки была в самом разгаре. Грациозная фигурка, почти силуэт, возле этого трио – Ирка. Стоит, скрестив руки на груди, наблюдает!

И тут я действительно увидел… то, от чего у меня перехватило дыхание.

Прямо возле двери у стены стояла широченная кровать. На ней во множестве и беспорядке были разбросаны самые разнообразные подушки и подушечки. Ещё на кровати было полно разноцветных простыней. А ещё на кровати лежала Настя. Обнажённая и великолепная, похожая на большую, красивую, сексапильную куклу. Настя разметалась на скомканных простынях. Она смотрела на меня откровенно и вызывающе лихорадочно блестящими влажными глазами. Маленькое тельце с ног до головы было забрызгано… ну, конечно же, спермой! Жемчужные капли и полоски блестели на лице, груди, животе чудесного ребёнка.

- Иди… к ней! – жарко зашептала мне неведомо как оказавшаяся рядом Ира, подталкивая к кровати. Она порывисто, молниеносно и как-то очень деловито провела рукой по моему торчащему, упруго спружинившему члену. Возможно, этот жест что-то значил и был каким-то местным или семейным обычаем. А может, ей просто захотелось дотронуться.

Не сводя зачарованного взгляда с девочки, я присел на край любовного ложа, осторожно улёгся, придвигаясь к маленькому тельцу. Я делал всё, как в бреду. Голова шла кругом. Прелестная обнажённая восьмилетняя нимфетка предлагает мне себя и свою не менее очаровательную маленькую сестрёнку! А в это время их отец со своим другом трахают мою Веронику.

Настя смотрела на меня призывно, с одобрительной усмешкой. Её взгляд желал и обещал! Девочка была настолько соблазнительна, что мой стоящий колом член дёргался от желания, торопясь познакомиться с вожделенным телом шестилетней Насти. Я даже уже плохо контролировал себя, полностью повинуясь овладевшим мной низменным инстинктам. Мои руки лапали, гладили, ласкали прелестную малышку. Когда я прижался текущим соком членом и раскалёнными яйцами к миниатюрному выпуклому животику, я громко зарычал от удовольствия. Я стонал и рычал, изнывая от похоти, покрывая бесчисленными поцелуями нежное тельце, распластанное подо мной. Когда мои жадные губы добрались до полуоткрытого розового ротика, я явственно ощутил исходящий оттуда специфический запах мужской плоти. Я сразу представил огромный волосатый мужской агрегат, погружающийся в эти сладкие губки, и едва не кончил.

- Это папа тебя?.. – очень тихо поинтересовался я, дотрагиваясь пальцем до особенно большого сгустка на маленьком, не больше копеечной монеты розовом соске.

- Ага, - кивнула головой восхитительная малышка. – И тятя Вова тозе.

- Ты сосала у них? – спросил я, хотя ответ был очевиден.

- Та, - опять кивнула девочка.

- А пососёшь у меня? – жарким шёпотом осведомился я, всё быстрее и сильнее трясь о ребёнка влажным от пота и выделяющегося сока пахом, словно боялся, что вот сейчас кто-нибудь придёт и отнимет Настю у меня. Я тискал, сжимал её в своих объятиях. Теперь ничто и никто на свете не мог заставить меня оторваться от девочки. Это должно случиться. От предвкушения уже предрешенного и неотвратимого познания такой прелестной куколки кровь бешено пульсировала в висках и головке члена, а сердце колотилось так, что, казалось, ещё немного и оно выскочит из груди.

Ответа я не услышал, однако Настя завозилась, устраиваясь поудобнее, а в следующий миг маленькие пальчики ловко обхватили мой распалённый, твёрдый, как камень, хуй, поглаживая, теребя, дроча его. И тут я почувствовал, как кто-то прижался ко мне сзади. Меня обняла за плечи тоненькая, как плеть, детская ручка и сразу к моей спине и ягодицам сильно и плотно прижалось нежное, но упругое и гибкое тело. Тело восьмилетней Иришки.

- Я тоже… к вам. Можно? – горячо зашептали её губки над моим ухом. Ирочка стремительно нагнулась к моему паху.

Я даже задохнулся от нежности, радости и удовольствия. Вот это расклады! Я занимаюсь сексом с двумя маленькими девочками, а в это время два здоровых деревенских мужика пользуют мою дочь!

Только теперь я расслышал стоны и вскрики дочери, доносящиеся с другого конца комнаты. Их заглушали возгласы и стоны мужчин. Но бархатистые губки уже мягко натянулись на мою залупу и член погрузился в ротик одной из юных красоток. Моё внимание полностью переключилось на Ирочку. Гладя её упругую маленькую попку, я нащупал пальцем дырочку ануса, некоторое время массировал её круговыми движениями среднего пальца.

- Я хочу… туда, - прошептал я на ушко млеющей в моих объятиях девочке.

- Только осторожно, - с готовностью кивнула она, подавая мне неизвестно как очутившуюся у неё в руке баночку вазелина.

- Конечно, милая, - заверил я, смазывая член и заветную девичью дырочку.

Я поставил девочку на четвереньки, пригнул её голову ещё ниже к кровати. Головка вошла в неё довольно легко, однако дальнейшее продвижение заметно затруднилось. За десять минут совместного пыхтения, сопения и возьни мне удалось толчками протолкнуть член лишь до половины в это упорно сопротивляющееся проникновению отверстие. Из него выступила желтоватая жидкость. Ирочка громко стонала и дёргалась буквально нанизанная попкой на мой хуй. Однако трахать её так было невозможно. Слишком туго и плотно обхватывала юная плоть мой толстый ствол. Я с сожалением извлек свой распалённый, стоящий хуй из попки Ирочки и поднёс его к губам Насти. К моему удивлению Настя поморщилась и ручкой отвела его от своего лица. Ирочка в это время в изнеможении растянулась на постели.

- Тятечка, тавайте помоем его и бутем тальше… - попросила девочка. – Потите сюта. Пожалуйста.

Она проворно слезла с кровати и подвела меня к пластмассовому корытцу. Рядом на табуретке стоял ковшик и ведёрко с водой.

- Идите сюда, к тазику, я вам полью.

Я опустился на колени перед тазиком, Настя зачерпнула ковшиком воды и стала намыливать мой член. От её нежных прикосновений я чуть не сошёл с ума. Девочка быстро, но тщательно обмыла моё достоинство.

- Так холошо, - со знанием дела констатировала она.

- Тогда продолжим, - сказал я, хватая малышку за руку и привлекая к себе.

Я поставил девочку на четвереньки, а сам устроился перед ней на коленях. Ещё мгновенье и жаждущий секса член оказался во рту шестилетнего ребёнка. Ира, похоже, пришла в себя, поскольку сидела на кровати, наблюдая за нами. Потом медленно встала и так же медленно поплелась в дальний конец комнаты, к Веронике. Похоже, любопытство было главной чертой этой девочки. Я сжал затылок Насти, подался вперёд и мой член неожиданно легко вошёл в неё едва ли не полностью. Я изумленно уставился на ребёнка. Настя ответила мне спокойным, уверенным взглядом, потом прикрыла глаза. Я стал трахать в рот эту фантастическую девочку.

Сколько это продолжалось, сложно сказать. Я увидел, как из соседней комнаты проворно выскочила Иришка, вытирая рукой рот. Она подбежала к корытцу, хлебнула воды и прополоскала рот. После чего присоединилась к нам.

Настя сосала изумительно, если не сказать виртуозно. Шестилетняя девочка заглатывала мой совсем не маленький – восемнадцатисантиметровый – член почти полностью! Она старалась вовсю. Её громкое чавканье, казалось, разносилось по всему дому. Её хорошенькое личико залоснилось и заблестело от обильно текущих слюней и моей смазки. Одной ручкой она быстро дрочила мой член, а другой мяла яички. Меня приятно порадовало то, что девочка действительно сосала, а не просто держала член во рту, как многие из её сверстниц. Чудесное зрелище завораживало и необычайно возбуждало. Я сильнее сжал в объятиях хрупкое, худенькое, податливое тело Иришки. Она обвила мою шею тоненькими ручками, наши губы слились, её язычок юркнул мне в рот и принялся щекотать мой язык. Мои руки жили какой-то своей жизнью – они гладили, сжимали, ласкали это нежное маленькое тело. Мой указательный палец быстро нашёл вожделенное сокровище между ножек юной любовницы и, поскольку оно уже было хорошо смазано обильными выделениями, без труда проник в ребёнка. Девочка напряглась, внимательно посмотрела на меня и то ли попыталась что-то сказать, то ли просто застонала, но поскольку её ротик был занят мной, вырвалось лишь что-то нечленораздельное, типа «Ммммм… мнн… уууум!» А мой палец принялся скользить в маленькой пиздёнке, нанизывая её, и заставляя истекать густым соком желания.

Однако всему прекрасному приходит конец. Почувствовав приближение этого конца, я с силой сжал голову Насти, впихивая хуй ей в глотку. В этот миг Иришка напряглась, громко, мучительно застонала и забилась в моих объятиях. Я ощутил, как мне на руку потек её тёплый сок. А через секунду содрогнулся я, извергая своё семя в глотку шестилетней девочке. Настя вцепилась маленькими, слабыми ручонками в мои ляжки и застонала так же, как сестра, только потише. Я сделал ещё несколько толчков – девочка забилась, глухо кашляя, наивно пытаясь оттолкнуть меня от себя. Лицо её покраснело. Я быстро выдернул из её рта слегка обвисший, облепленный, будто сосульками, сгустками слюны и спермы, ярко-красный, покрытый рельефной сеткой жил и синеватых венок, тяжёлый и мокрый хуй. На фоне детского лица он выглядел просто гигантским! Настя надрывно закашляла «кхе.. кхе-кхе...» Изо рта ребёнка толчками полилась моя сперма, заливая грудь девочки и и без того влажую простыню. Наконец, она откашлялась и откинулась на подушки, тяжело дыша и жадно хватая воздух широко раскрытым ртом.

Второе окончание было не менее сладким, чем первое – в Алёну. Мы просто лежали, продолжая обнимать и нежно ласкать друг друга – отдыхали после неистового секса.

Мне было настолько хорошо, что я даже не сразу понял, что девочки разговаривают.

- …Хуй у дядьки Вовки тлиннее, тока тоньше, - доказывала Иришка.

- Не-е-ет, не тлиннее! – возражала сестре Настя.

- А вот и длиннее! – настаивала старшая сестра.

- А жалупа не такая, как у папки. У папки она больше на сливу похоза и лиловая.

- А молофьи-то скока текет, страсть!.. – всплеснула ручонками Ира.

Если бы вы знали, какое это блаженство, слушать от двух красивых, маленьких девочек наивные и бестолковые рассуждения о хуях и залупах, сношая их при этом почти во все их такие же маленькие, как и они сами, дырочки. Как горько и искренне я жалел в этот момент, что у меня не два члена!

- Дядя Серёжа, а почему большим дядям нравятся маленькие девочки? – задумчиво спросила Ира, поглаживая мою волосатую ляжку.

Этот простой и логичный вопрос озадачил меня.

- Трудно сказать, милая. Это зависит от каждого конкретного человека. Как кому-то нравится… ну, скажем вино, а другому квас. Одному нравится одно, другому – другое. Так устроен мир.

- Нет, мы нравимся всем! – непреклонно возразила Ира.

- Хорошо, а вот вам нравятся взрослые дяди? – перешел я в наступление.

Девочки ненадолго задумались.

- Нам нлавятся не все, – наконец, решила Настя – только доблые. А плохие и жлые не нлавятся.

- Вот вы нам нравитесь! – подхватила Ира, льня и ласково, как маленькая пушистая кошечка, прижимаясь ко мне.

- Послушайте, я всё хотел спросить, а почему Алёнка… ну, странная такая?

- А, - лениво махнула Ирочка, - да трахали ёе два дня не переставая. Вот и вареная такая.

- А ещё перед этим она на свалке была, - выдала загадочную фразу Ирочка.

Я вспомнил, как достаточно упруго, но в общем-то без особых усилий вошёл член в Алёну. Почти также, как в Веронику. А ведь Веронику я трахаю почти каждый день, и по нескольку раз. И уже два года.

- Её отец трахал?

- Сначала отец, а потом и наш папка. Они вдвоём. Как обычно.

- А что, ему вас не хватает?

- Ну, дядя, вы скажете тоже – возмутилась Ирочка. - Он говорит, - Ира нахмурилась, явно вспоминая трудное слово, - для раз-но-об-ра-зия.

А что значит «на свалке была», Ириш? – поинтересовался я, не в силах сдержать любопытства.

- Мы часто все вместе собираемся, - ответила Ирочка, кивая в дальний угол, туда, где её папа трудился над моей дочерью. – А ещё мы ходим к одному дяде, там много-много детей и дядей собирается.

- И что там делают? – замирая и не веря услышанному, поинтересовался я.

Иришка хмыкнула. Весь вид её говорил: ну надо быть такому бестолковому!

- Ну, вы даёте! Конечно, то же, что и здесь!

Моему изумлению не было предела.

- Так вас не только папа и его приятель трахают?

Девочка снова хмыкнула.

- Ну, конечно, нет, дядя! Там большой дом, сарай, кровати, на полу матрасы стелят и… Ну, все вместе. Не разберёшь ничего. Там одному мальчику даже руку сломали. Нечаянно.

- А много там народу собирается?

- Дядей много, - Ирочка наморщила лобик и принялась загибать пальчики. – А малых… тоже много, даже больше взрослых бывает. Когда как. Настьку туда пока папка не водит, но скоро уже, наверно, поведёт, а мы с Алинкой там уже много раз были.

У меня перехватило дыхание от картины, нарисованной девочками.

- Ух ты! – восхищённо воскликнул я. – А мне туда можно?

Ирочка с сомнением посмотрела на сестру и пожала плечами.

- Ну, не знаю. Вообще-то там только знакомые собираются. Но вы… вы хороший. Вам надо с папой поговорить. Это в Раю.

- Что? – механически переспросил я, увлеченный ласканием прекрасных детских тел.

- В Раю, - повторила Ира, - село такое рядом с нашим.

Ничего себе! – подумал я.

Ирочка заботливо погладила мой снова стоящий член и спросила:

- Дядя Серёжа, а у вас закурить не найдётся?

Такие разговоры возбуждали меня необычайно. Я бы с удовольствием угостил крошку сигареткой и с радостью понаблюдал как она курит, но сейчас я слишком сильно хотел её.

- Давай трахнемся быстренько, а потом покурим, ладно, зайчик? – быстро, задыхаясь от возбуждения, говорил я, сжимая её нежную, миниатюрную ручку вокруг своего члена, и принялся целовать ребёнка взасос.

Её ручка сильнее сжала мой крепкий ствол и умело заскользила по нему вверх-вниз. Другую руку девочка положила мне на плечо. Малышка пылко отвечала на мои поцелуи. Её такой же подвижный и проворный, как и она сама, язычок, вытворял чудеса у меня во рту. Свободной рукой я нащупал Настю и пригнул её голову к члену. Теперь Ирочка, взасос целуясь со мной, дрочила член, головка которого была во рту сосущей шестилетней сестры. Терпеть такое было решительно невозможно. Я оторвался от губ Иришки и её божественных объятий, вцепился в маленькую головку Насти, прижимая её к себе и готовясь к близкой разрядке. И снова мой член проскользнул в неё почти до основания. Нет, это действительно невыносимо! Я громко зарычал, кончая, снова вливая сперму прямо в глотку этого восхитительного ребёнка!

Всё поплыло перед глазами. Я опрокинулся на кровать, сжимая в объятиях два маленьких нежных тельца. Мягкие губки впились в мой пересохший рот, и я погрузился в сладкую пучину грёз. Кажется, я ненадолго потерял сознание от наслаждения. Очнулся я по-прежнему в объятиях любвеобильных сестричек. Такое было со мной впервые.

- Ну, вы даёте! – изумлённо прошептал я.

- Послушай, солнышко, как тебе это удается? - раздираемый любопытством спросил я Настю. Моя семилетняя Вероника заглатывала мой хуй максимум на две трети.

- Это меня папа научил, - просто ответила девочка. - Просто надо настроиться, и тогда хуй сразу попадает в горло. Только я тогда сосать не могу. Но дяди так долго не выдерживают и сливают свой сок, а мне даже глотать не надо!

Я ошарашенно смотрел на шестилетнего ребёнка, с таким знанием рассуждающего о тонкостях горлового или, как его ещё называют, королевского, минета. И этот ребёнок ведь не только рассуждал, но и делал то, о чем говорил. И делал это прекрасно! Я просто влюбился во всех этих девочек. Каждая была очаровательна по-своему. Алёна своей отрешённостью. Настя – детской наивностью. Ира – непоседливостью и любознательностью, особенно в сексе. Секс воспринимался ими как что-то само собой разумеющееся и естественное. Так же как, например, дождь или чай на завтрак, кудахтанье кур или подстригание ногтей. Желание мужчины должно исполняться беспрекословно и немедленно. Эти селяне привили такое же восприятие секса своим дочерям, как и я своей Веронике. Именно поэтому они сейчас вдвоем ебали мою дочь, а я нежился в постели с двумя неземными созданиями. А на лавке в кухне лежала ещё одна выебанная сегодня мной чудо-девочка. И все считали это нормальным.

Я уже кончил несколько раз, однако был настолько возбуждён, что член, казалось, одеревенел и не собирался опускаться. Мне захотелось Настю. Я поднял её, как куклу, и уложил между ног. Она сейчас же принялась сосать мой член.

- Можно я трахну тебя? Дашь мне? – постанывая от изнуряющего удовольствия, шёпотом спросил я у шестилетнего ребёнка.

Настя подняла на меня свои огромные блестящие глаза, прикрыла их и кивнула, насколько это позволял торчащий из её губ мой громадный, по сравнению с её лицом, хуй. Я выдернул из неё, боясь кончить. Возможность овладеть красивой шестилетней девочкой завладела мной целиком.

- Пойдём в постельку, - я рывком поднял девочку с четверенек и толкнул её на подушки.

Настя встала раком, я пристроился сзади. Долго примерялся и приноравливался к упоительно маленькому телу и попке. Наконец, член попал куда надо и устремился внутрь шестилетнего тела. Малышка тоненько и пронзительно запищала, нанизываясь на мой ствол. Я не верил в происходящее. Это было не со мной. Не в этой жизни. Не верил до тех пор, пока член не вошел в упоительно тесное и упругое шестилетнее влагалище этой прелестной маленькой самочки!

- Дядя, только вы, пожалуйста, поосторожнее туда! – заволновалась Настя. - Меня туда мало трахают. Мне иногда больно.

- Нет! Пожалуйста, не надо!!! – вдруг закричала она, яростно выдираясь из моих объятий. – Больно!

Пришлось выдернуть член из её пизденки. Малышка судорожно вцепилась ноготками мне в плечи. Хорошенькое личико заливали слезы.

- Прости, маленькая, - растерянно прошептал я ей на ушко, поглаживая по русой голове. – Я не хотел сделать тебе больно.

Настя вытерла слёзы ладошкой и, шмыгая носом, доверчиво положила голову мне на грудь. Но пылавший во мне пожар желания не давал лежать спокойно. И я занялся Иришкой. Подмяв непоседливую девочку под себя, я стал с силой и жестко трахать её. Ирочка лежала подо мной, закинув ножки мне на плечи. Содрогаясь от моих толчков, она откровенно и похотливо смотрела на меня, не отводя прекрасных, блудливых глаз. А когда она ещё и принялась медленно облизывать свой указательный пальчик, я просто зарычал от похоти. Не останавливаясь, я поднес свой указательный палец к её розовым губкам. Малышка тотчас схватила его ртом и стала жадно обсасывать. Это было чудесное зрелище! Я с удвоенной энергией принялся ебать это прелестное создание. Мой член стремительно скользил в маленьком, тесном влагалище, влажно хлюпая и временами издавая громкие чавкающие звуки. Ирочка выпустила мой палец, откинула голову назад и тяжёло дышала широко раскрытым ртом, негромко постанывая. Взгляд её остановился, упершись в какую-то одну точку. Маленькое тельце ритмично вздрагивало от моих ударов. Совсем обезумев, я лихорадочно покрывал поцелуями тоненькие, игрушечные ножки этого чудо-ребёнка, дарящего мне такое фантастическое наслаждение!

- Ирочка… Иришка… девочка… милая…солнышко…люблю…очень…милая… - исступленно приговаривал я, ебя крошку. Наслаждение достигло предела и стало просто невыносимым. Я судорожно вжался в нежное маленькое тело, вогнав в ребёнка хуй по самые яйца. Мы замерли… и через секунду я завыл, накачивая восьмилетнюю нимфетку тёплой спермой. Наши губы слились в сладком поцелуе.

Через минуту я сыто отвалился от прелестной юной партнерши.

- Дядя Серёжа… дядя Серёжа, - шептала разметавшаяся по постели очаровательная, разрумянившаяся от секса, Иришка, из розового влагалища которой вытекала кашица из моей спермы. Девочка нежно поглаживала мои плечи и руки, преданно заглядывая мне в глаза. Она была необычайно сексуальна и просто хороша. Худенькое, стройное тельце благодарно отзывалось на каждое моё прикосновение.

Я лежал, сжимая в объятиях обеих своих новых возлюбленных, когда из соседней комнаты вошли Вовик и Степан. Степан бережно нёс на руках безвольное тело моей дочери. Руки и ноги её свисали и безжизненно болтались. Можно было подумать, что она спит, если бы не остановившийся, совершенно бессмысленный взгляд широко раскрытых глаз. Дочь, не моргая, смотрела прямо на меня этим отрешённым, опустошённым взглядом, не выражавшим абсолютно ничего. По-моему, она меня не видела. Её бёдра и лобок влажно блестели, будто смазанные жиром. Они действительно были обильно политы и смазаны, и я слишком хорошо знал, чем именно! Волосы свалялись и рассыпались, свешиваясь длинными влажными прядями на лицо.

- Хороша она у тебя. Береги такое сокровище, - передавая мне истрёпанное, какое-то помятое тело Ники, похвалил мужчина. Вовик показал мне большой палец. – Принимай свою красавицу!

- Мы её в щадящем режиме, - подмигнул мне Степан. – Она ведь у тебя к коллективу не привыкшая я так понял?

Я покачал головой.

- Ну вот, мы её тщательно, но осторожно. А то порвать можно было.

- Моих тут до смерти не замучил? – с улыбкой спросил отец сестёр.

Однако его девочки лишь крепче прильнули ко мне, стреляя на отца влажными, блестящими глазами. Как будто тот отнимал у них любимую игрушку.

Я не ответил, с огромным трудом освободился от обвивших меня маленьких ручек и ножек, нежно прижал к себе родное, знакомое тело дочери. От неё шел густой, тяжелый запах пота, спермы, мочи.

- Всех девчонок перетрахал? Мою тоже? – полюбопытствовал Вова.

Я утвердительно кивнул.

- Молодец! – хлопнул он меня по плечу мокрой, скорее всего не от пота, ладонью.

Я наступил ногой на какую-то тряпку. Машинально подняв её, я неожиданно обнаружил, что это трусики Вероники. Наверное, в запарке выпали из кармана нашего гостеприимного хозяина.

Я бережно уложил дочь на кровать рядышком с Настей, взял со стула спортивные штаны и футболку и стал одевать её. Ника хотя и была расслаблена, но тело её стало каким-то неподатливым, и процесс одевания затянулся. Сёстры слезли с кровати и ушли с мужчинами на кухню. Оттуда доносились пьяные возгласы мужиков и весёлые детские голоса. Очень хотелось присоединиться к ним, но меня всерьёз заботило состояние дочери.

Потом, – решил я.

Наконец, мне удалось привести её в более или менее приличный вид. Однако дочь лежала, свернувшись калачиком, не подавая признаков жизни. Только широко раскрытые, полные слёз глаза, всё так же бездумно смотрели в пустоту. Я перевернул затраханную Веронику на спину и побрызгал на неё водой, стараясь привести ребёнка в чувство. Вдруг её взгляд прояснился и стал осмысленным. Красивое личико скривилось и она зарыдала. Распухшие, натруженные губы шевелились, но я ничего не слышал.

- Па… папка, - она забила меня маленькими кулачками в грудь. – Ты меня им отдал!

Девочка захлебывалась слезами.

- Они… такое… делали… - доносился её тонкий голосок сквозь рыдания. – Почему ты не приходил? Почему…

Я ласково обнял её за плечи.

- Ну, всё, уже всё. Успокойся, родная.

- Папка!.. – Ника, зябко ежась и содрогаясь от рыданий, прижалась ко мне.

Пойдём домой, птичка, - я бережно поднял лёгкое тело с кровати и поставил ребёнка на пол. Тонкие ножки подогнулись и девочка едва не упала. Я вовремя подхватил её.

- Голова… кружится, - тихо, жалобно сказала дочка, опираясь на мою руку.

Еёе бы, - подумал я. – Вынести хрупкой семилетней девчонке несколько часов интенсивного секса во все дырки с двумя здоровыми селянами!

Поддерживая дочь, я медленно вывел её из комнаты на кухню. Здесь мне открылась живописная картина. Иришка сидела на коленях у Вовика лицом к нему и ритмично подпрыгивала в такт его движениям тазом. Одна рука мужчины сжимала ягодицы ребёнка, другая гладила узенькую, худенькую спину с выпирающими лопатками, рёбрами и позвонками. Заметив, как я вошел в комнату, девочка повернула голову и жалобно посмотрела на меня. Впрочем, сильная мужская рука тут же легла ей на затылок и развернула голову девочки к себе. Между маленькими, круглыми ягодичками снова ритмично заскользила багровая блестящая палка. «Не надо отвлекаться» - с тоской и горечью подумал я. Вот и все, пора расставаться.

Голый Степан сидел на лавке, откинувшись к стене и широко раздвинув волосатые ноги, между которыми стояла голенькая Настя и обеими ручками прилежно дрочила огромный член отца. Голова его была запрокинута, глаза прикрыты, на лице блуждала счастливая улыбка. Он начинал хрипло дышать, когда Настя склонялась и припадала нежными губками к его хую.

На полу кулем валялась Алёна. Во сне она, по-видимому, сползла с лавки. Похоже, пьяные мужики её даже не заметили. Да, надо было уходить.

Кое-как усадив обессиленную дочь на лавку и прислонив её спиной к стене (посиди минуточку, родная!), я, ни у кого не спрашивая, подошёл к столу, налил полный стакан светло-жёлтой самогонки. От жгучей жидкости перехватило дыхание. Закусил хрустящим солёным огурчиком и только теперь почувствовал зверский голод. Но хотелось поскорее попасть домой, помыться, спокойно поесть и отдыхать. Я был переполнен сегодняшними впечатлениями.

Но мне было необходимо напоследок всё же переговорить с хозяином. Не уходить же просто так. Степан сидел в прежней позе, прижавшись спиной к бревенчатой стене. В левой руке он держал пустой стакан, а правой прижимал к своему паху маленькую, русую головку дочери, громко сосущую его член.

- Стёпа, - негромко позвал я.

Мужчина встрепенулся и уставился на меня.

- А, Серёга, - он пьяно улыбнулся и сделал приглашающий жест, указывая вниз, на Настю. – Угощайся!

- Да нет, спасибо, - усмехнулся я. – Мне пора. Мы уезжаем.

- А-а-а… ну пока, - тупо соображая и пьяно растягивая слова, сказал он. – Рад был познакомиться.

- Стёп, у тебя вроде мотоцикл есть. Может, подбросишь нас? Веронике плохо, не знаю прямо, как тащить её.

Моя просьба всё-таки достигла его затуманенного парами алкоголя сознания. Он резко оттолкнул Настю, изо рта которой пружинисто, обрывая тягучие нити слюней и спермы, выскочила лиловая головка члена.

- Отдохни пока, дочка, - приказал мужчина, с трудом поднимаясь с лавки.

- Отвезу, конечно, об чём базар…

Мутным, непонимающим взглядом он уставился на трахающего Иришку Вовика.

- Вован, я тут… поехал… Ирку не обижай! В общем, остаёшься за старшего.

Он громко рыгнул и вывалился в прихожую. Прямо на голое тело натянул штаны и ветровку. Матерясь, упаковал в ширинку тяжёлый, всё ещё стоящий хуй и яйца.

Я не переставал поражаться силе этих деревенских мужиков и выносливости их дочерей. Впрочем, я сам отлично знал, что такое сексуальный запой.

Подхватив сумку и дочь, я следом за хозяином вышел из такого гостеприимного и любвеобильного дома.

- Слушай, а ты… - я пытался подобрать нужные слова, чтобы не обидеть мужика. – Ну, рулить-то сможешь?

До Степана не сразу дошли мои опасения. А потом, когда понял, громко расхохотался.

- Да я всегда так езжу! Ё-моё!

Веронику усадили в коляску. Семилетняя малышка в огромном мотоциклетном шлеме смотрелась очень живописно.

Я взял пошатывающегося Степана под локоть и отвёл в сторонку.

- Стёп, тут такое дело… ну, в общем, я тут слышал, в Раю групповушки бывают…

Степан прищурился, огляделся вокруг и пристально посмотрел на меня.

- Тоже что ль хочешь поучаствовать? – усмехнулся он.

- Хочу, - признался я. – Очень.

- Ну, раз хочешь… - несколько мгновений он раздумывал. – Ну, раз хочешь, заходи в гости, приводи…

Он кивнул на задремавшую в мотоцикле Веронику.

- Само собой, - согласился я. – Спасибо.

- Ну, тогда дорогу знаешь. Мобильник есть?

Я кивнул и достал из кармана трубку.

- Забивай номер. Вы надолго тут?

- Да вот, месяц погостим, потом домой.

Степан задумался.

- Следующая свалка в середине июля будет, не раньше.

- Тогда, может, в следующем году? – с надеждой спросил я.

- Ладно, я тебе позвоню. А так, надумаешь… заходите.

- Спасибо за приглашение. Надеюсь, скоро заглянем.

- Ну, вот и отлично. Как захочешь, как дочка отойдёт, звони. Вам всегда рад.

Глава 3

Путь до Староивановки на мотоцикле занял минут двадцать. Похоже, недавно прошел несильный дождик – пыли почти не было и в воздухе ещё чувствовался запах озона и травы. Вечерело.

Степан подвёз нас прямо к дому.

- Ну, будь! – мы обменялись крепким рукопожатием. – Звони, не пропадай.

Степан обнял еле стоящую на ногах Веронику, наклонился и поцеловал её взасос.

- Приезжай еще, милашка! – он потрепал её по щеке.

Вероника стояла, низко опустив голову.

- Ну, счастливо.

Мотоцикл затрещал, сорвался с места и скрылся в сгущавшихся сумерках.

- Устали бедные! – услышал я, едва вошел в дом, неся на руках выебанную двумя мужиками дочь.

- А давайте я вам баньку сделаю! - все хлопотала вокруг нас Маргарита Ивановна. – После прогулки самое то. Это ж надо столько гулять… А потом кушать!

Если бы наша хозяйка знала, что это время было самым прекрасным в моей жизни! Я познал сразу трёх красивых маленьких девочек! А вполне реальная перспектива поучаствовать в деревенской оргии с детьми заставляла стоять член колом уже сейчас!

- Мы бы сначала покушали, ладно, Маргарита Ивановна? – попросил я хозяйку.

- Вот и хорошо. А Витенька пока баньку растопит, правда?

- Можно я пока полежу? – тихо спросила Вероника.

- Ну, конечно, доченька, - всплеснула руками наша хозяйка. – Ой, а что-то ты такая бледненькая?

- Это от свежего воздуха и с непривычки, - сказал я, обнимая дочь за плечи и поспешно уводя в нашу комнату.

Вероника сразу рухнула на непривычно широкую кровать. Она была как две капли похожа на кровать в доме Степана. Наверное, и покупали их в одном сельмаге.

- Полежи, солнышко, - сказал я, гладя дочь по свалявшимся, слипшимся от спермы волосам. – Я тебя позову, когда стол накроют. А потом в баньку!

- Я не хочу кушать, па, - грустно сказала Ника, сворачиваясь калачиком на кровати. – Я спать хочу.

- Ну, хорошо. Но в баньку пойдем, ладно? А потом в постельку.

- Ладно, па.

Сидевший на диване с газетой Виктор Петрович встретил предложение супруги без особого энтузиазма поскольку, хотя уже и отужинал, рассчитывал посидеть с нами за столом и пропустить несколько стопок со мной за компанию.

- Только сначала мы с Сергеем опрокинем по рюмочке, - сказал он, неохотно складывая газету и поднимаясь с дивана.

- Вот старый пьяница, - принялась ворчать супруга. Впрочем, достала и поставила на стол бутылку водки и две стопки. Хозяйка принялась собирать на стол, болтая без умолку. По-видимому, спешила выговориться новым людям. Однако я её почти не слушал. Мы выпили по три стопки, и Виктор Петрович отправился готовить баньку.

- Ну, добро пожаловать за стол, - пригласила хозяйка.

- Спасибо, Маргарита Ивановна, Вероника действительно неважно себя чувствует, пусть лучше полежит.

- Да как же так-то, - удивилась пожилая женщина. – Ведь целый день ничего не ели. Аппетит нагулять должны были.

О нашем застолье в соседнем селе я не стал упоминать. Поужинали мы вдвоём.

Виктора Петровича не было довольно долго. Наконец, всё было готово. Мы махнули еще по рюмашке. Я достал чистое бельё, разбудил дочь, и мы отправились в баньку.

Это было приземистое бревенчатое строение на задворках, потемневшее от времени, издалека напоминавшее обычный дровяной сарай. Прикрыв за собой массивную скрипучую дверь, мы оказались в полутёмном предбаннике. Банька была небольшая и довольно уютная. По стенкам висели экзотические для городского человека вещи: ковшики, шайки, и еще какая-то банная утварь, названия и предназначения которой я не знал. Многие из этих предметов были почти чёрными от времени и долгого использования. Тут же висели веники – свежие берёзовые, дубовые и ещё какие-то. Среди сушёных я узнал только эвкалиптовый. На краю длинной скамейки лежали аккуратно сложенные чистые полотенца и простыни. Воздух здесь был горячий и влажный, пахло деревом и степными травами.

Ника немного оживилась. Ей здесь нравилось и многое было в диковинку.

- Пап, а мы здесь мыться будем? Ой, а это что такое? – то и дело спрашивала она. – А зачем ты на камни из пузырька брызнул?

Казалось, ее любопытство беспредельно. Я же радовался, что она начала оттаивать от пережитого стресса.

- Это настойка эвкалипта, чтобы вкусно пахло, - сказал я, стягивая майку и брюки. - Масло нагревается на камнях, испаряется и даёт аромат. Ну, давай раздеваться.

Вероника медленно стянула мятую, грязную футболку, штаны. На ней остались грязные, мокрые трусики.

- Снимай, снимай трусы, - торопил я. – Быстренько помоемся и спать.

Грудь, плечи, шея, горло дочери были покрыты засосами. Бедная девочка! Ну ничего, пройдёт. Я сам стянул с Вероники трусики и замер. В них было полно свежей, густой спермы! Моя дочь была буквально переполнена ею! Вязкая, мутная жидкость, вытекая из влагалища, сочилась по промежности и бёдрам. Сколько же молофьи надо было закачать в неё, чтобы получилось столько! Как будто ребёнка выебал целый взвод.

- Бедная, - нежно погладил я по головке свою девочку.

Вероника сидела голенькая, какая-то жалкая, сжавшаяся, скрюченная. Она притихла, свесила голову на грудь и, похоже, спала.

Совсем как Алёна! – подумал я, вспоминая прелестную Вовкину дочку. И мне захотелось…

Невероятно, но член стремительно пришёл в своё привычное, готовое к труду состояние. Я сжал его у основания, приблизился к дочери.

- Ника!

Я потрепал её по щеке, потом уже сильнее и решительнее потряс за плечо.

- Ника! Посмотри на меня!

Вероника вскинула голову, отвела с глаз прядь волос и удивленно воскликнула, заметив перед собой мою гордость.

- Папка, - укоризненно и как-то обречённо покачала головой она. – У меня всё болит!

Маленькое тельце дочери было покрыто синяками, царапинами и засосами. Лобок, ягодицы и внутренняя сторона бёдер были ярко-розовыми от длительного трения и спермы.

- Зайка, я не сделаю тебе больно. Никогда. Ты же знаешь! Только сделай маленький минетик, солнышко, и пойдём баиньки. Ладно? Пожалуйста.

Ника поежилась, закрыла глаза и запрокинула голову, открыв рот. Головка члена раздвинула её распухшие, натруженные сегодня губы и блестящий ствол привычно заскользил во рту ребёнка. Ника не сосала – она только принимала член в рот, а я ебал её. Её голова дергалась от каждого моего толчка. Член стоял так, будто сегодня не трахался.

Минут через десять дочь начала прерывисто постанывать. Её остановившиеся глаза начали мутнеть, взгляд опять начал приобретать то бессмысленное выражение, которое так испугало меня в доме Степана. Моё возбуждение потребовало немедленной разрядки. Предчувствуя приближающееся извержение, Вероника собралась, сосредоточилась, напряглась, уперевшись руками в край скамейки. Я сжал худые, острые плечи дочери и, испустив громкий, протяжный стон, стал кончать. !!!!!!!!!!!!!!!!! – изнемогая от наслаждения, я вытащил тяжёлый, мокрый, разрядившийся хуй изо рта восьмилетней девочки. Кашляя, она шумно глотала заполнившую рот сперму. От блестящего ствола к её рту и подбородку тянулись толстые, жирные, прозрачные нити. Какое блаженство! Когда Ника, давясь, наконец, с трудом проглотила мою влагу, мы наскоро помылись и завалились спать.

С тех пор, как я всё-таки решился на бесповоротный шаг, и заставил шестилетнюю приёмную дочь сделать мне минет, она сосала уже несколько сотен раз. Тогда, после седьмого или восьмого минета я сделал её женщиной. А вскоре пришла очередь её чудесной попки. Теперь мы занимаемся сексом по несколько раз в день. Я могу без неё не больше 3-4 часов. Потом организм снова и снова требует насыщения ребёнком. Я просто стал каким-то педоголиком! Утром, днём, вечером, ночью. Я не могу оторваться от неё. И Ника давала мне всё, что я хотел. Устоять было совершенно невозможно. Она возбуждала меня необычайно.

И всё же, несмотря на это, несколько следующих дней мы с Никой отдыхали от изнурительного секса и провели их на природе. Каждый день ходили в лес, на реку. Свежий воздух, здоровая пища способствовали необычайному аппетиту – особенно сексуальному. А он вернулся ко мне уже через пару дней. Возбуждаясь, мой член набухал так, как никогда. В городе этого не наблюдалось. Три-четыре ежедневные палки в течение прогулки здесь стало нормой. И ещё парочка вечером и ночью.

Прошла неделя. Ника очень быстро отошла от пережитого потрясения. Я уже начал подумывать, не пора ли навестить Степана и его очаровательных дочек. В деревне Вероника чувствовала себя в своей тарелке. Всё-таки Вероника была очень общительной девочкой. Неудивительно, что у неё сразу появились подружки. И каково было моё удивление, когда, выйдя во двор, чтобы посидеть на лавочке под развесистым кустом цветущего жасмина, я вдруг увидел на улице дочь, игравшую с теми самыми двумя девчонками, на которых обратил внимание в первый день! Они даже одеты были так же – всё те же выцветшие на солнце, потрёпанные, пёстрые платья. И те же изумительные загорелые детские тела, прикрытые этими пёстрыми кусочками материи. Моё сердце замерло. Я подумал, что скрывать такую красоту под платьями – преступление.

- Папа, папа! – закричала Вероника, заметив меня и подбегая. – Иди сюда.

Она взяла меня за руку и вывела за калитку. Здесь, в куче песка играли деревенские ребятишки – несколько мальчишек, несколько девчонок. И среди них две те самые девочки!

Именно им призывно махнула рукой Ника. Девчонки с готовностью бросили возню в песке, подошли к нам.

- Вот, пап, знакомься: это Вика.

Она указала пальцем на красивую светловолосую девочку. Она была идеально сложена. Светло-русые волосы едва доходили ей до плеч, челка была ровно подстрижена. Меня поразили её огромные, пронзительно голубые глаза. Милое, слегка вытянутое личико. Несмотря на начало июня, её худенькое тело было тёмным от загара.

- А это Ленка, - надув губки, показала дочь на другую девочку. И еле слышно добавила:

- Вредина!

Дети, дети, - усмехнулся я.

Ленка… Та самая девочка, которая показала мне язык. Маленькая красотуля. Длинные, точёные ножки. Такие же длинные, тонкие руки с длинными пальчиками. Выпирающие из-под тонкой материи животик и попка. Тёмно-русые волосы небрежно собраны в два пучка перетянутые цветными резинками. Необычайно привлекательная и сексапильная девочка.

- Вот это мой папа… Серёжа, - представила меня Ника.

- Очень приятно, дядя, - с хитрой улыбкой сказала Лена.

А уж мне-то как было приятно! Всё во мне пело и ликовало. Неужели отношения с этими девочками дойдут до… Член, пробуждаясь, зашевелился в штанах. Я стоял, не сводя завороженного взгляда с маленьких красоток, забыв про измятую в руке сигарету.

Девочки также застыли, пристально изучая меня. Они разглядывали меня прямо как музейный экспонат. Я бы сказал, что они рассматривают меня придирчиво и критически! Скорее всего, Вероника им что-то рассказала. Я не находил слов от волнения. Ника также ревниво следила за мной.

- А мы вас видели! – радостно сообщили девочки.

- И мы вас, - хрипло выдавил я. – Видели.

- Давайте играть вместе, - всё так же хитро улыбаясь, предложила Лена.

- Давайте… - растерянно ответил я. – А как?

- Не, сегодня поздно уже, - решительно заявила Ника, хватая меня за руку и увлекая к дому. – Завтра!

Пришлось подчиниться. Потрясённый неожиданным знакомством, я присел на лавочку, машинально вытягивая сигарету.

Завтра! Неужели что-то будет между мной и этими прелестными созданиями? Неужели…

Голова шла кругом. Теперь все мои мысли были лишь о моих новых знакомых. Сексуальное напряжение требовало немедленной разрядки.

- Вероника! – позвал я, щелчком отправляя окурок в ведро для мусора.

Дочь тут же появилась откуда-то, словно ждала меня. Я обнял ребёнка и прижал к себе.

- Пойдём… - прошептал я ей, озираясь вокруг и через платье поглаживая её лобок.

Вероника улыбнулась и вместо ответа погладила мою ширинку, настойчиво мня и гладя выпирающий бугром член. Я увлёк маленькую любовницу в дом. Маргарита Ивановна пригласила попить с ней чаю, но я твёрдо дал понять, что нам необходимо отдохнуть.

Надеюсь, она не будет подслушивать под дверью, - подумал я.

Заперев дверь на ключ, повернулся к дочери. Вероника застыла посреди комнаты, покорно ожидая моих распоряжений. Какая всё-таки она у меня красивая и… сексуальная! Я любовался ею, как чистейшей воды бриллиантом или бесценной картиной великого мастера. Само совершенство – личико, фигурка!

Я стянул футболку, неторопливо расстегнул и снял брюки, трусы. Член стоял колом, с кончика головки свесилась тонкая прозрачная нить. Я сжал ствол и оттянул кожицу, обнажая лиловую головку. Подошёл к дочери. Член уперся ей в грудь, прямо в вырез платьица.

- Папка, - Вероника прижалась ко мне.

- Я хочу тебя, милая. Хочу… очень-очень.

Я лихорадочно сжимал и гладил её бока, плечи, спину, руки. Задрал и закатал в трубочку под ключицами лёгкое платьице.

- Я знаю. Папка… папка… - тихо повторяла Ника, очарованно глядя на меня.

Я подвёл девочку к постели, уложил. Ника устроилась поудобнее, развела прекрасные ножки. С каким наслаждением я опустился на это маленькое, худенькое тело! Алчущий юной плоти член сразу нашёл верную дорогу. Вероника застонала – член сразу вошел в неё почти полностью. И я стал ебать этого восхитительного ребёнка, вминая, впечатывая, хрупкое тельце в матрац. Её нежные, полные губы были сладковатыми на вкус. Действительно, сахарные губки! Наслаждение продолжалось больше получаса. Наконец, хрипя и тяжело дыша, я вжался в ребёнка. Ника вцепилась ноготками мне в плечи. Член запульсировал, наполняя мою девочку тёплой спермой.

Разметавшаяся подо мной Ника была прекрасна. Разрумянившееся от секса милое личико, огромные, задорно блестящие глаза, непослушные, рассыпавшиеся чудесные волосы, маленькое, гибкое, стройное тело, точёные ножки, полураскрытый бутон влажного от спермы и смазки влагалища с розовой пуговкой клитора, чистый, резко выступающий лобок с каплями и подтёками липкой спермы – вот она, моя дочь.

Я занимался с этой девочкой любовью регулярно уже почти полтора года и никак не мог насытиться ею. Каждый половой акт с нею был чудом. Мы лежали, обнявшись, довольные, счастливые.

- Послушай, ты ничего не рассказывала тем двум девчонкам? – спросил я, поглаживая худую, костлявую грудь дочери, теребя маленькие кнопочки сосочков.

- Нет, пап. Так, чуть-чуть.

- И во что же мы будем завтра играть?

- А ты не догадываешься? – Вероника пытливо и с иронией посмотрела на меня, мстительно добавила:

- Ты отдал меня двум взрослым дядькам, противный, а я тебя отдам двум девчонкам! Пусть делают с тобой, что хотят.

Сердце у меня в груди замерло от восторга. Значит, всё-таки игра будет сексуальной! Ну, или хотя бы эротической.

- А им сколько лет? – поинтересовался я.

- Малолетки. Семь. В этом году в школу пойдут.

Вероника была всего на год старше, но в её голосе чувствовалось лёгкое презрение к таким малолеткам.

- А они сами захотели или это ты их подбила?

- Да они сами интересуются. Ещё я сказала, что ты покажешь им свою писю и что они такой никогда не видели! – лениво сказала Ника. – А ещё сказала, что когда в следующий раз приеду, журналов привезу, где взрослые любовью занимаются…

После паузы она вдруг сказала:

- Ленку можно выебать. Она вредная.

- Почему?

- Она дразнится всё время и меня подкалывает и ещё мне игрушки не дает!

Я усмехнулся. Вот как, значит, для Вероники выебать – это как бы наказать за что-то. Надо взять это на заметку и поработать над девочкой, чтобы секс она считала наградой.

- А Вику?

- Что? – не поняла дочка.

- Ну… можно выебать?

- Не, её лучше не надо - у неё отец строгий, - совершенно серьёзно заявила дочь. - Она целка.

- А Ленин отец не строгий? – спросил я.

- У неё… нету, - тихо проговорила моя приёмная дочь и опустила глаза.

Ника медленно выскользнула из моих объятий. Встала, разворачивая скатанное в колбаску платье.

- Мятое какое, - тихо проворчала она. – Ой, па, дай салфетку.

По ляжкам дочери потекла сперма. Платье действительно было страшно измято.

- Пап, пойду подмоюсь.

Через пять минут она вернулась и снова нырнула в мои объятия.

- Я тёте Рите сказала, что спала в платье, - доложила она.

- Любишь меня? – я погладил дочь по голове.

- Да, папочка, - Ника повернулась на бок, прижалась ко мне, положив руку мне на грудь, закрыла глазки и умиротворенно засопела.

Завтра, казалось, не наступит никогда. Я теперь думал только об одном. Разыгравшееся воображение распаляло и возбуждало меня. Я совсем было решил пристать к спящей Веронике, но потом подумал, что надо поберечь силы и ресурсы.

* * *

В сарае было очень темно. Пахло плесенью, слежавшейся пылью и чем-то деревенским, наверное, сеном. В городе просто нет таких запахов. Сквозь многочисленные щели пробивались лучи света, перекрещивая помещение в самых разных направлениях. Световые зайчики освещали фрагменты самых разных предметов: старые, проржавевшие вилы, грабли и лопаты, какие-то рваные халаты на вбитых в стену гвоздях, сломанный стул, угол поленницы. И чего ещё тут только не было! Глаза постепенно привыкали к полумраку. Теперь я мог различить детали. Стала заметна широкая скамейка, стоящая у стены. По полу были разбросаны большие клоки соломы и какая-то рухлядь. По-видимому, вначале это был дровяной сарай, постепенно забивавшийся всяким хламом и превратившийся в сарай обыкновенный.

Поразительно – шустрые дети всё разведали и подготовили!

- Идите сюда, - услышал я шепот.

Маленькая ручка ухватила меня за полу футболки и потянула внутрь.

- Мы здесь!

Это был голосок Вероники.

Дети подтащили меня к скамейке.

- Дядя! Дядя… - слышал я горячий шёпот.

Я знал, что сейчас мне предстоит пережить одно из самых увлекательных сексуальных приключений. Дети сами делали то, за что я бы сам отдал всё на свете!

Их прикосновения мгновенно возбудили меня. Я ощутил, как маленькая ручка легла на мою ширинку и принялась ощупывать вздувшийся бугор. Девочки обступили меня и стали робко поглаживать мои бёдра и ягодицы. В полной тишине слышалось лишь моё тяжёлое дыхание и громкое сопение девочек. Я осторожно, боясь спугнуть своё счастье, обнял и бережно прижал к себе два миниатюрных, нежных, худеньких тельца. Мы довольно долго ласкали друг друга. Мой член рвался наружу, к этим желанным маленьким телам, к их ручкам, ротикам, пиздёнкам и попкам. Но я всё не решался перейти к активным действиям. Кто-то расстегнул молнию на ширинке (судя по сноровке и уверенности, это была дочь), оттянул трусы… Стоящий член, пружиня, роняя прозрачные капли смазки, выскочил на свободу.

- Ой! – донесся испуганный, изумлённый возглас.

- Мамочка! Какой огромный! А это что? – слышался приглушённый шёпот.

Маленькие пальчики коснулись моих яичек. Другая ручка неуверенно погладила ствол члена.

Я заскрипел зубами от желания.

- Горячее! Ой!

- Пап, сними штаны, - тихо то ли посоветовала, то ли потребовала Вероника.

Я бы, наверное, никогда не решился раздеться. Однако вспомнил, что хозяйки сейчас нет – Маргарита Ивановна уехала в город продавать зелень. И, судя по всему, должна вернуться не скоро. А Виктор Петрович перенапрягся накануне по части спиртных напитков, и мирно почевал в своей комнате. И вряд ли сюда случайно зайдёт ещё кто-нибудь. Только надо было следить за временем. А время сейчас должно пролететь незаметно! У нас было часа три, но потом надо быть настороже.

Я скинул штаны и трусы, положил на скамейку. Только потом подумал, что она может быть грязной, провел рукой – вроде, ничего. А скамейка – это очень хорошо, скамейка пригодится! Надеюсь, пригодится.

Очень осторожно и неторопливо я ощупывал и ласкал девичьи тела. Сначала через тонкую ткань платьев, постепенно задирая мешающуюся материю, взбивая её всё выше и выше. Трусиков на обеих девочках не было! Подготовились. И, наконец, вот оно, счастье – первые прикосновения к нежным, пахнущим молоком и маленькими девочками телам! Не было в жизни ничего приятней и желанней, чем ласкать эти нежные, хрупкие, неразвитые тела. Впрочем, было, но лишь одно. Вскоре я уже откровенно лапал полуобнажённых девчушек, потом опустился на корточки и принялся неистово покрывать их поцелуями. Какое наслаждение! Какой пьянящий запах – запах маленьких девочек.

Все затихли. В наступившей тишине слышались лишь наша возня, тяжёлое, прерывистое дыхание и сопение, короткие приглушённые вздохи, шорох материи, звуки поцелуев. Мы сосредоточенно ласкали друг друга. Девочки трогали и гладили мои плечи, грудь, волосы. Они хихикали и оживлённо перешёптывались.

Пожалуй, пора действовать более откровенно и брать инициативу в свои руки. Я медленно встал и прямо перед девочками оказался мой торчащий красавец. Я обнял и привлек к себе ближайшую девочку. Это оказалась Леночка. Покрывая её жаркими поцелуями, я быстро взбил ей до плеч всё время норовившее опуститься платье. Девочка помогла мне, привычным движением ловко стянув его через голову и бросив на лавку. В полумраке забелело восхитительное, обнажённое детское тело. Передо мной стояла маленькая богиня в одних стоптанных пляжных тапочках. Сходя с ума от удовольствия и желания, я прижал обнажённого ребёнка к своему паху. Влажная, разбухшая головка члена скользнула по узенькой груди и вжалась девочке в подбородок. Твёрдый, горячий ствол оказался зажат между моим волосатым лобком и грудью семилетней девочки. Я замер, плотно прижав к себе это маленькое сокровище, давая смятённой девочке придти в себя и привыкнуть к новой, взрослой игрушке. И тут мой член неожиданно даже для меня содрогнулся и принялся выстреливать известную жидкость! Сказалось постоянное напряжение и ожидание этой чудесной встречи и игры.

Леночка вздрогнула, испуганно вскрикнула и резко отпрянула. Сперма мгновенно залила её горло, плечи, грудь. Вика с ужасом смотрела на подружку, а Ника улыбалась!

Я стоял, растерянный, не зная, что предпринять. Меня выручила дочка. Она подошла ко мне, одной рукой взяла полуопавший, влажный, липкий член и отвела его в сторону. Ладошкой другой руки она подцепила мою мошонку, подозвала девочек и нарушила неловкое молчание, нарушаемое только всхлипыванием и хныканьем перепуганной Лены.

- В этом волосатом мешочке два яичка, - поучительно заявила маленьким слушательницам Вероника. - Там в яичках жидкость, из которой потом дети получаются.

- Ему когда очень приятно, - Ника похлопала меня по пузу. – Пися эту жидкость выливает. Так что не бойтесь, когда течёт. Вот она, беленькая такая. Её еще кончухой называют или спермой, а ещё молофьей. Её можно спокойно пить.

Девочки переглянулись.

- И у меня будут дети? – застенчиво спросила Леночка, с опаской дотрагиваясь до моих яичек и задумчиво теребя маленькими пальчиками с облупившимся ярко-розовым маникюром мою мошонку.

- Нет, у нас не будет. Мы слишком маленькие, - уверенно ответила дочь. – И надо, чтобы жидкость в пизду попала. А это уже когда ебутся.

- Ебутся? – робко спросила Вика.

- Ну, это когда тебе в пизду засовывают вот эту писку, - терпеливо объясняла дочка. – А потом кончают. Ну, то есть выливается кончуха.

- А пиписку еще называют хуй! – блеснула познаниями Леночка.

- Ага, - авторитетно подтвердила дочка.

- А мой отчим все время говорит, что ему всё по хую, - задумчиво сказала Вика.

Вероника не нашлась, что на это ответить.

- А она не ядовитая? – с сомнением спросила Лена, цепляя кончиком пальца жирный сгусток и разглядывая свою блестящую, покрытую белыми бляшками, грудь.

- Дура, - возмутилась Вероника. – Вот смотри.

Она быстро наклонилась и несколько раз лизнула шею и грудь сомневающейся. Стоит ли говорить, что от всего происходящего у меня опять встал. Да хуй почти и не опускался.

Я привлёк Вику и, поглаживая оголённую спину девочки, стал медленно и осторожно водить влажным, только что разрядившимся членом по её хорошенькой мордашке. Девочка приникла ко мне, обхватив ручкой мою ляжку, и я почувствовал, как она напряжена и насторожена. Слышалось её громкое сопение.

Для обеих девочек наша игра была пугающим своей запретностью и неизвестностью, но необъяснимо влекущим, новым и притягательным приключением. Сейчас первая робость прошла, страх перед неизвестностью значительно ослаб, а любопытство и притягательность неизведанного усилились. Их полностью захватило любопытство, дух познания и первооткрывательства. А мне сказочно повезло в том, что Ника направила их любопытство в сексуальную область. И центром этой области сейчас был я!

- Пусть сосут, па, чего ты ждёшь? – недовольно и требовательно прошептала дочь!

Ого, в ней пробуждаются командирские инстинкты! И, кажется, не только командирские, отдаёт чем-то садомазохистским.

Она подтолкнула девочек к лавке.

- Садитесь!

- Чего раскомандовалась! – огрызнулась Лена. Однако уселась прямо на свое скомканное платье, чувствуя, что затевается что-то интересное. Рядом села Вика, почему-то упорно не желавшая снимать платье.

Я встал перед ними. Девочки похоже не понимали, что я собираюсь делать. Однако, готов поспорить, они примерно догадывались, что именно сейчас произойдёт. И они позволили мне э т о! Девочки подарили мне минет без всякой прелюдии и уговоров.

Я сжал тяжёлую, волосатую колбаску члена у основания и поднёс к белевшим в полумраке лицам малышек. После небольшого промедления и разглядывания члена Леночка тряхнула головой и поймала нежными губками оказавшуюся прямо перед её личиком блестящую, роняющую нетерпеливые капли, головку мужской писи. Она держала губами кончик, вопросительно глядя на меня. Вид сидящей подо мной прелестной обнажённой семилетней девочки, грудь которой покрыта моей спермой и которая держит во рту мой хуй, был фантастическим! Первое в её жизни прикосновение губами к настоящему мужскому члену! Первый контакт!

- Умница, маленькая, - похвалил я и погладил Леночку по гладким, шелковистым волосам.

- Ну, а теперь Викуля! Хрипя от возбуждения, я немного переместился, и член оказался напротив Вики.

Девочка что-то прошептала и, не сводя с меня своих прекрасных огромных глаз, впустила в свои губы залупу. Ещё одно первое сладкое проникновение! Чувствуя себя на седьмом небе, я поочередно предлагал хуй детям, робко натягивающим на него свои маленькие ротики. Это почему-то вызвало у меня ассоциацию с процессом кормления через соску.

- Тоже мне, - презрительно вырвалось у ревниво наблюдавшей за нами Вероники.

Дочь склонилась к моему паху, без очереди поймала член и взяла в рот, впустив сразу почти до половины, и без промедления стала сосать, громко, с хлюпаньем и чавканьем, совсем как молоко из бутылочки. Чувствовался её богатый опыт. Я испустил громкий, протяжный стон, выгибаясь дугой, лихорадочно сжимая в кулаке волосы Вероники. Она с чмоканьем выпустила мокрый, пружинящий ствол.

- Вот так надо! – констатировала она, вытирая ладошкой рот.

На застывших от удивления подружек показанный пример произвел сильное впечатление.

- Подумаешь, - неуверенно сказала Лена, принимая в губки головку члена. – Я тоже так могу.

Стереоминет продолжился. Головка входила в рот то одной девочки, то другой. Правда, не больше, чем наполовину, но ведь девочки делали это впервые! Игра захватила всех. Ника внимательно наблюдала за нами, обвив руками мою талию и прижимаясь ко мне своим волшебным телом. У меня в голове лихорадочно металась лишь одна мысль: в кого из них кончить? В Леночку? На неё я уже кончил, правда не в ротик… (О, как приятно! Какой засосик!) В Викусю? Стоп, у неё какой-то злобный папаша…нет, не папаша… отчим! Вдруг чего почует? (Вот так, язычком… умница, девочка!.. теперь ты…) Пожалуй, все-таки Леночка! Решено!

Головка в очередной раз оказалась в волшебном Ленином ротике. Сейчас! Я сжал раздутый ствол у основания, слегка подался вперёд, и обильно увлажненная головка почти полностью, как по маслу, вошла в не ожидавшего ничего подобного ребёнка. В глазах померкло от выплескивающегося напряжения. Какое неземное блаженство и… облегчение!!! Девочка широко раскрыла испуганные глаза и протестующе замычала. Леночке удалось высвободиться, когда процесс уже практически завершился. Лишь несколько тяжёлых, жирных капель упали ей на бёдра – всё остальное оказалось во рту! Она склонилась, и кашица из слюней и спермы полилась на землю. Сперма пузырилась на губах. Изо рта свесились длинные, толстые, полупрозрачные нити. Глаза и щёки ребёнка заблестели от слез. Девочка выглядела необычайно сексуально!

Если можно получать кайф от созерцания чего-либо, то это был именно тот случай.

- Молодец, папка! – похвалила Вероника, критически разглядывая тяжело дышащую, затравленно глядящую исподлобья знакомую.

Лена своим платьем вытерла грудь и лицо, быстро натянула одежду на себя.

- Не буду больше играть! – угрюмо заявила она.

- Я же говорила, что она вредина, - усмехнулась Ника. – Ну, и не надо. Подумаешь. Только смотри, расскажешь кому, тебе же хуже.

Я не переставал поражаться дочери.

- Больно нужно, - скривила Лена хорошенькое личико и отошла в сторону.

Я обнял и принялся целовать Вику. От этой чудесной девочки невозможно было оторваться!

- Дядя… дяденька! Ой, - девочка просто млела от моих ласк.

Я опять задрал на ней опустившееся в очередной раз платье и с наслаждением ощупывал и гладил маленькое, тщедушное тельце юной богини. Она сама нащупала ручонкой и стала гладить мой член. Вот оно, настоящее блаженство! Я уселся рядом с ней на лавку, а девочку усадил себе на колени. Сочащийся соком хуй уткнулся ей в промежность. Руки мои жадно ласкали нежное, худенькое тело ребёнка.

Выебу! – пульсировала в голове единственная мысль. Какая-то часть меня слабо сопротивлялась: Ника говорила, что её лучше не трогать, у неё отец проблемный. Однако всем уже командовал до крайности возбуждённый член, нетерпеливо трущийся о попку, промежность и влагалище неискушённой семилетней девочки: Хочу… Хочу! ХОЧУ!!! А интуиция подсказывала: пробуй! Всё получится!

Я слегка приподнял лёгкое тело Вики, сжал член, направил, медленно и осторожно насаживая на него ребёнка. Тяжело дышавшая Вика напряглась, задрожала, вцепилась ручонками в мои сжимавшие её тело руки, приглушённо вскрикнула. Лена и Ника стояли рядом, во все глаза наблюдая за нами. Лена увлеченно ковыряла пальцем в носу. Я откинулся к дощатой стене, прижимая к себе девочку. Мне отчетливо был виден темно-розовый блестящий ствол, торчащий из нежно-розового колечка половых губок девственницы. Вика резко расслабилась, прижалась спиной к моему животу и груди. Низко склонив голову, она, как и я, пристально наблюдала за хуем, так внезапно и решительно вторгшимся в неё и торчащем между узеньких ляжек. Головка члена уже почти полностью вошла в детскую пиздёнку. Вот она совсем скрылась в растянутых лепестках семилетней киски, а я всё проталкивал его внутрь малышки. Крови почти не было, но несколько красных ручейков, разбавленных нашими выделениями, стекли к основанию члена и на мошонку. Зрелище, открывавшееся моему взору, завораживало. Вика не кричала, лишь громко сопела и тихо повизгивала.

- Вы… меня… ебёте? – прорвался сквозь пелену наслаждения тонкий Викин голосок.

- Да, крошка, - признался я. – Не очень больно?

- Не очень, - тихо ответила чудо-девочка и крепче сжала мою руку.

А я стал, по-прежнему медленно, продвигаться вглубь ребёнка. Член вошёл на две трети. Вика застонала и опять напряглась. Это был предел. Я медленно вышел из неё. Ляжки ребёнка всё-таки оказались перепачканы кровью. Я прижал ствол члена к влажной пизденке, и стал кончать, обильно поливая спермой лобок и живот девочки. Викуля шумно дышала мне в ухо, зачарованно наблюдая за растекающейся по телу мутно-белой вперемешку с красно-розовой жидкостью.

- Всё уже… умница… ВСЁ! – горячо шептал я ей в розовое маленькое ушко.

Лена перестала ковырять в носу, и обалдело глядела на нас.

- Молодец, папка, - с гордостью сказала Ника, показывая мне большой палец.

- А теперь у меня будет ребёнок? – спросила наивная Вика.

- Нет, милая, - сказал я, осторожно снимая с колен маленькую женщину и ставя её на пол. – Ты сама ещё слишком маленькая.

Вика растерянно замерла, переваривая услышанное. Мой сексуальный голод был утолён. Теперь меня больше занимала проблема, как поскорее собраться, уничтожить все следы нашей игры и привести в порядок себя и детей. И тут со двора донесся голос Маргариты Ивановны! Моя душа ушла в пятки. Неужели пиздец?

- Быстрее одевайтесь! – зашептал я. – Хозяйка!

Вика всё так же стояла, даже не пытаясь расправить задранное на грудь платье или вытереть кровь. Надо было действовать незамедлительно. Я быстро натянул брюки, с трудом впихнув тяжелый, влажный, испачканный девственной кровью член. Скользнул взглядом по Лене (почти в порядке, платье только сильно мятое, ну да сойдёт!), посмотрел на Нику (дочка опытная – уже одета и даже успела заколоть волосы, умница!). Так, теперь Вика. Быстро вытереть её! Это главное. Чем? Вовремя заметил свои трусы, валяющиеся под лавкой. Торопливо, но тщательно протер ими Викины ляжки, промежность. Внимание: на лобке и животе там, где прижимался мой член, кровавые отпечатки и озерцо стекающей спермы. Вытираем! Черт, из влагалища сочится розовая жидкость. Но времени больше нет! В любую секунду дверь может открыться, и тогда… Мне страшно было подумать, что тогда. Одёрнул и разгладил, насколько смог, платье на Вике. Всё! Теперь всё! Успели! Я размахнулся и зашвырнул вглубь сарая свои трусы со следами нашей игры. Теперь проблема выйти.

Я распахнул дверь, зажмурился от дневного света. Привыкшие к полумраку глаза различили лишь силуэт хозяйки. Она стояла недалеко от нашего убежища и через забор переговаривалась с соседкой. Маргарита Ивановна повернулась на звук предательски заскрипевшей двери.

- Сергей, здравствуйте, - улыбнулась она. – Я вот из города только вернулась.

Да знаю уже, - раздражённо подумал я и тоже поздоровался.

- А я вот детей своих разыскивал, - сказал я, виновато улыбаясь. – Дети, выходите!

Из тёмного дверного проёма появилась Ника, а за ней Лена и Вика.

Выглядели они помятыми, но вполне прилично. Учитывая, что их платья никогда не отличались идеальной чистотой и выглаженностью, сойдет.

Вика шла, еле переставляя ножки и низко опустив голову. И тут мне чуть не стало плохо: по внутренней стороне её ноги, оставляя отчетливый, блестящий след, сочилась розовая струйка.

- Вот, заигрались, - заискивающе сказал я, подталкивая девочек к дому и прикрывая собой Вику.

- Да, они такие, - понимающе кивнула женщина и вернулась к увлекательной беседе с соседкой.

Мы перестали для неё существовать. Мы с дочерью проводили девочек до калитки. Я заскочил в дом, схватил со стола несколько салфеток и принялся вытирать ноги Вики.

- Дядя, а дайте мне салфетку, - попросила Лена.

Она долго и тщательно вытирала рот, щёки, подбородок. Я же кончил ей в рот!

Ну вот, вроде бы по ножкам пока больше не течёт. Меня встревожило выражение лица выебанного ребёнка. Девочка была где-то далеко-далеко. Я взял Вику за плечи и слегка потряс, приводя в чувство, участливо спросил:

- Болит?

Вика утвердительно кивнула. Я погладил её по белокурой головке.

- Потерпи, солнышко, скоро пройдёт. Зато теперь ты сможешь ебаться, как взрослая. А это очень-очень приятно. Потерпи, ладно?

Она опять кивнула. И я вкрадчиво задал не дававший мне покоя вопрос:

- Ты ничего не скажешь?

Вика подняла на меня свои прекрасные голубые глаза, посмотрела долго и задумчиво, отрицательно покачала головой.

- До свидания, дядя, - тихо сказала девочка.

Я не смог удержаться, нагнулся и поцеловал её, потом Леночку.

- До встречи! Приходите ещё.

Я смотрел на этих двух милых девочек и мне не верилось, что буквально полчаса назад они сосали мой член, а одну из этих маленьких очаровашек я даже лишил девственности! Девочки вышли за калитку, Ника увязалась за ними.

Я закурил сигарету и усталый, но безмерно довольный и счастливый, присел на лавочку. Три новых девочки за один день! И вот теперь ещё две! И каких! Однако в недалёком будущем мне суждено было узнать, что даже это не предел. Но это, как говорится в одной известной сказке, уже совсем другая история.