- Ой, а почему он такой огломный? – не было предела изумлению хорошенькой шестилетней девочки, опасливо и неумело изучающей маленькими, игрушечными пальчиками мой возбуждённый, багровый от прилившей крови, покрытый рельефной сеткой вен, ствол члена. Стоящий член был направлен прямо в милое личико ребёнка. Лиловая, размером со средний абрикос, головка члена покачивалась в десятке сантиметров от таких желанных, манящих, нежных, бледно-розовых губ малышки. Её огромные, серые, возбуждённо блестящие глаза пристально и, как мне показалось, насмешливо рассматривали мои волосатые, готовые к бою гениталии.

Стремительно выдернув пульсирующий член из детских губ, почти теряя сознание и ничего не соображая от пронзительного удовольствия, принялся поливать спермой щёки, нос, лоб, волосы обалдевшей от происходящего маленькой девочки. Она едва успела прикрыть глаза с длинными, пушистыми ресничками, которые тут же залепила моя вездесущая мутно-белёсая, липкая жидкость…

Глава 1: N-Ский Приют Для Девочек

Не буду подробно описывать, сколько мне стоило времени, нервов, да и денег собрать все нужные справки, выписки и прочие бумажки и рассовать их куда надо. Никому этого не пожелаю. Но призрачный образ прекрасной незнакомки лет шести-семи и завораживающие картинки нашей будущей совместной жизни заставляли стоически терпеть все муки.

И в один прекрасный день меня, наконец, пригласили в приют для встречи с потенциальной дочерью. Здание детдома хотя и находилось в центре города выглядело более чем скромно. Восьмиэтажный жилой дом сталинской постройки – один из ранних вариантов. Детское учреждение занимает два нижних этажа с отдельным входом. Нажимаю кнопку звонка рядом с металлической дверью. С шипением просыпается динамик домофона. Склоняюсь к пластмассовой решеточке:

- По поводу усыновления… с документами.

Раздаётся противный писк, я преодолеваю сопротивление новенькой двери, и оказываюсь внутри, у стойки охранника или вахтёра – не пойми кого. Мужик пожилой, явно бывший спортсмен или отставной военный. Здороваемся. Я показываю паспорт.

- Присаживайтесь, - охранник кивает в сторону длинного ряда изрядно потрепанных пластмассовых стульев, вытянувшихся вдоль стены. – Я позову хозяйку, придется немного подождать.

Пока он вызванивает дежурную воспитательницу, я изучаю информацию на обшарпанных стендах. Последний раз нечто подобное приходилось видеть в студенческой общаге. Подобными шедеврами самодельного творчества в своё время изобиловало практически каждое медицинское учреждение. Никак не ожидал встретить такой раритет в наши дни. Вот, наконец, и моя сопровождающая – солидная дама зрелого возраста в строгом и неожиданно довольно дорогом костюме.

- Любовь Ивановна, - чинно представилась дама.

- Сергей… Александрович.

- Документы с вами?

Плохо скрывая волнение, утвердительно киваю. Смогу ли я здесь и сейчас найти ту, которую хочу, о которой мечтаю, которой брежу по ночам? Какая она будет? Сложатся ли наши отношения?

- Пожалуйте.

Миновав вахтера, мы поднялись на второй этаж. К моему удивлению здесь было очень чисто и даже красиво. Недавно покрашенные стены были разрисованы птичками, бабочками и цветами. А настоящие цветы в больших количествах заполнили подоконники и коридор. Запах масляной краски победно перебивал неистребимый запах казённого учреждения. Я ожидал, что в детском доме проходу не будет от детей, да и воспитателей. Однако мы никого не встретили, и можно было бы сказать, что стояла неестественная тишина, если бы не приглушенные звуки пианино, доносившиеся с первого этажа.

- У детей сейчас тихий час, - словно прочитав мои мысли, пояснила Любовь Ивановна. Она открыла одну из дверей, и мы оказались в сравнительно небольшой (метров 20), но аккуратно и со вкусом обставленной комнате. Здесь тоже было много комнатных цветов. Кроме многочисленных горшков и кашпо здесь по стенам стояло несколько кресел, стеклянный журнальный столик и большой кожаный диван. Ламинированный паркет явно был уложен недавно, а вот плинтуса с толстым слоем краски почему-то оставили старые.

- Присядьте, пожалуйста, – пригласила она, указывая на кожаный диванчик. - Мы пока посмотрим ваши документы, а я приведу детей.

Я с удовольствием отдал папку с изрядной стопкой необходимых бумажек, и воспитательница скрылась за дверью.

Как странно устроен мир, - размышлял я, подойдя к окну. – За кучку бумаги, даже не денег, можно взять живого человека. Да ещё ребёнка. Да еще девочку… И из этого маленького человечка, как из пластилина, можно вылепить всё, что пожелаешь. Захочешь, можешь воспитать отъявленного мерзавца, захочешь – законченного ботаника, захочешь… Я постарался отогнать постоянно возникающий образ голенького девичьего тела – ещё непропорционального, угловатого, с выпуклым животиком и плоской грудью, выступающим бугорком чистого, безволосого лобка, аккуратной розовой щёлкой девственного влагалища. Но соблазнительные картинки не исчезали, а наоборот, становились все ярчё, чётче и откровеннее. Подсознание чувствовало приближение предмета моих желаний.

И действительно, дверь с легким скрипом открылась, однако на пороге возникла не долгожданная хорошенькая маленькая девочка, а вполне взрослая и к тому же совсем некрасивая женщина.

- Сергей Александрович? – осведомилась она.

Я утвердительно кивнул.

- Меня зовут Марианна Александровна. Я директор приюта. Мы рассмотрели ваше заявление на усыновление. Вы хотите девочку от 5 до 7 лет?

- Очень хочу! – искренне воскликнул я.

Наверное, в какой-то момент мой голос дрогнул, и дама с некоторым подозрением посмотрела на меня. На мгновение мне показалось, что она сумела проникнуть в мои мысли и увидеть настоящую причину моих желаний.

- Ваши документы в порядке, - невозмутимо сказала она. - Но вы сами понимаете, что некоторое время мы будем присматривать за нашей воспитанницей. Есть случаи, когда с детьми плохо обращаются… в разных аспектах этого понятия.

И снова мне показалось…

- Да-да, конечно, - согласился я. – Я понимаю. Хотя смею вас заверить, что я ничего подобного…

- Все так говорят, милостивый государь, - махнула рукой Марианна Александровна. – Сейчас вы сможете посмотреть детей. Насколько я знаю, вы ещё не сделали конкретного выбора?

- Пока нет, - подтвердил я с замиранием сердца. Низ живота потеплел и сладко заныл.

Директриса приоткрыла дверь воспитательской.

- Любовь Ивановна, - позвала она. - Покажите, пожалуйста, господину… (взгляд в документы) Овчинникову девочек.

- Прошу вас. Пойдёмте, - пригласила дежурная воспитательница.

Мы прошли по коридору несколько дверей, пока, наконец, не вошли в одну из них. Я попал в небольшую комнату, в которой большая часть одной из стен была застеклена. Я сразу понял, что это стекло с односторонней прозрачностью. Такие часто показывают в кино про полицию, когда требуется опознать преступников.

- Давайте сначала посмотрим нескольких девочек, а с понравившейся вы уже поговорите, - сказала моя провожатая. - Если не возражаете.

Такой вариант меня абсолютно устраивал. Я приблизился к окошку. За стеклом была такая же небольшая комната, как и та, в которой находились мы. Однако она отличалась наличием двух больших окон, а стены её были ярко разрисованы какими-то птичками и цветочками. Подоконник также был заставлен множеством настоящих цветов в горшках. Чувствовалось, что цветы здесь являются предметом постоянного внимания и заботы.

За стеклом на диване в ряд уже сидели на диване четыре девочки, но я с первого взгляда оценил их и понял, что это не совсем то, что бы мне хотелось. И тут дверь открылась, и ввели еще одну воспитанницу. При виде её мое сердце замерло. Да, это была ОНА! Та, о которой мечтал. Та, которую хотел. Прелестная, чистая маленькая девочка, щупленькая, миленькая и чертовски соблазнительная.

- Что скажете? – обратилась ко мне внимательно наблюдавшая за мной Любовь Ивановна.

- Я бы хотел… вот эту девочку, - неожиданно чужим, каким-то деревянным голосом произнес я, показывая на вошедшую воспитанницу. Голос предательски дрожал.

Воспитательница как-то странно и многозначительно усмехнулась.

- Пройдите, пожалуйста, в смотровую, - пригласила она.

- Лидочка, - обратилась она к воспитательнице. – Оставь нам, пожалуйста, Веронику Пылееву. И принеси её личное дело. Остальных девочек можно увести.

Вероника, - подумал я. – Приятное имя. Так вот ты кто, красуля.

Вблизи девочка оказалась ещё милее и привлекательнее. Это было идеально сложенное восхитительное белокурое создание с милым, наивным личиком. Большие выразительные серые с длинными, пушистыми ресницами глаза пристально разглядывали меня. Полные розовые губки сложены сердечком. На ней был строгий, простой и дешёвый костюмчик – светлая блузка, тёмно-синий жакет и такая же юбка. По-видимому, это была выходная форма воспитанниц.

- Вероника, - указала Любовь Ивановна на застывшую посреди комнаты девочку, продолжавшую пожирать меня глазами.

- Вероника, - обратилась она к воспитаннице. – Этот дядя Сергей Владимирович. Он хотел бы поговорить с тобой. Ну, не буду вам мешать, подожду в прихожей.

- Ну, здравствуй, Вероника! – я присел перед ней на корточки.

Глаза девочки заблестели.

- Здлавствуйте, дядя.

Она ещё не очень хорошо выговаривала все буквы.

- Как поживаешь? Как дела?

- Холошо, дядя. А вы хотите меня взять к себе? – сразу задала она вопрос в лоб.

- Да, я хотел бы, чтобы мы жили вместе, - ответил я многозначительно. – Если, конечно, ты согласна.

- Я согласна, дядя, - мгновенно подтвердила Вероника, строя мне глазки. Она кокетничала!

С этого момента у меня в душе наступил праздник. Теперь всё, что бы я ни делал, было посвящено маленькой красавице и тому, чтобы она действительно стала моей. Если есть любовь и понимание с первого взгляда, то это был именно тот случай. Интуитивно я чувствовал, что у нас всё получится.

- Но, девочка, - я осторожно взял её за руку, её ладошка была нежная, прохладная и совсем маленькая. – Ты должна будешь меня слушаться. Ты будешь делать всё, что я захочу?

Слово всё я чётко выделил. Вероника минуту подумала.

- Да, дядя, - тихо ответила она и, ещё подумав, добавила:

- Если вы меня никогда назад не отдадите.

- Договорились, птичка.

- А вы меня обижать не будете? – наивно спросила она, не сводя с меня огромных серых глаз.

- Нет, я буду делать тебе хорошо. А ты – мне, - добавил я, поднося к губам и с трепетом целуя её игрушечную ручку.

Девочка просияла.

- Тогда забилайте меня, дядя.

Я склонился к маленькой воспитаннице:

- Послушай, маленькая, называй меня папа или просто Серёжа. Ладно? И давай на «ты».

Она пристально посмотрела на меня своими прекрасными, огромными серыми глазами.

- Ладно. А вы зовите меня Ника.

- Договорились. Ну, тогда до свидания, - я ободряюще сжал в руке её маленькую ладошку.

- До свидания, дядя. А вы не обманете?

Я очень серьёзно посмотрел на девочку и покачал головой.

- Я обязательно заберу тебя. Жди. Но запомни: ты будешь делать всё, что я захочу.

Вероника потупилась, опустила глаза и кивнула головой.

- Да, дядя. А вы ко мне ещё придёте?

- Конечно, хорошая, - заверил я её.

Я ещё раз поцеловал ей ручку, с сожалением отпустил, и медленно направился к двери. Я уже взялся за дверную ручку, когда до меня донёсся тонкий голосок ребёнка:

- Дядя!

Я обернулся.

Вероника, стоявшая посреди комнаты, вдруг порывисто задрала свою клетчатую юбку и застыла, настороженно следя за мной, демонстрируя мне прелестные, динные, стройные ножки, животик и белые трусики. На ткани можно было отчётливо различить глубокую вертикальную тёмную складку внизу живота, между узких, худеньких бёдер. Мой член только было немного успокоившийся, снова сошёл с ума и я был вынужден сунуть руку в карман брюк, чтобы прижать его. Но хуй решил всё за меня – едва я коснулся его рукой, как почувствовал, что кончаю! Сладкая пелена заволокла сознание.

- Возьмите меня! – громко сказала девочка и так же резко опустила юбку, старательно расправила и разгладила её. Низко опустив голову, она как ни в чём не бывало уселась на диван.

- Обязательно возьму, - прошептал я, ощущая двусмысленность этой фразы и выходя из комнаты.

Её импульсивная выходка глубоко поразила меня. Я был уверен, что она показала мне себя не случайно – она предлагала мне своё тело! Использовала чисто женский аргумент, как последний способ убедить мужчину – показать «товар»! Вдруг я испуганно подумал, что в этот момент воспитанницу могла видеть воспитательница или ещё кто-нибудь из взрослых. К счастью, в тамбуре с прозрачным стеклом никого не было. Я вышел в коридор.

Из размышлений меня вывел голос Любови Ивановны.

- Ну, как пообщались с ребёнком?

- Мне бы хотелось узнать о девочке побольше, - попросил я, заметив у неё в руках личное дело.

- Что ж, извольте.

Мы опустились на диван, женщина раскрыла дело. На черно-белой фотографии я узнал милое, красивое лицо. Любовь Ивановна стала сухо зачитывать анкетные данные:

- Пылеева Вероника Ивановна, 6 лет, дата рождения – 16 июня, волосы русые, глаза серые. Рост 1 метр 16 см, вес 22 кг, словом, физическое развитие среднее, практически здорова, умственных отклонений не выявлено, прививки… ну, это потом. Сирота…

- Я хотел бы остановить свой выбор на ней, - твёрдо сказал я.

- Вы приняли окончательное решение?

- Да, - уверенно ответил я. – Послушайте, у меня такое ощущение, что вы чего-то не договариваете.

Любовь Ивановна вздохнула:

- Видите ли, её перевели к нам из другого детского дома. Девочку надо контролировать.

- В каком смысле?

- Она может вырасти распущенной. Её надо воспитывать. Честно говоря, я вообще против того, чтобы отдавать её на удочерение одинокому мужчине. К сожалению, большего я вам не могу сказать.

- Но ведь вы не имеете права отказывать мне? Я буду воспитывать её!

- Хорошо, - она удовлетворенно кивнула головой. - Мы подготовим документы и заключение для передачи в суд. Пишите заявление.

- А сколько ждать решения суда? – поинтересовался я с замиранием сердца.

- Срок рассмотрения разный, но не больше месяца. Вас должны пригласить на заседание и тогда будет принято решение.

- А никак нельзя ускорить процесс? – с надеждой спросил я.

- Нет – отрезала строгая Любовь Ивановна.

- А могу я видеть девочку? – с замиранием сердца спросил я.

- Иногда можете, - уклончиво ответила дама.

Теперь потянулись тоскливые, серые дни ожидания. Дома я не находил себе места. За это время я ещё дважды ездил к Веронике. Мы моментально нашли с ней общий язык. Завидев меня, девочка бросалась мне на шею. Однако мне пришлось прекратить визиты к моей – избраннице. Каждый раз член вставал так, что брюки предательски выпирали заметным бугром. Во время последней встречи Вероника сама, по собственной инициативе уселась мне на колени. Вообще она была очень раскованным и непосредственным ребенком. Почувствовав попкой мой вздыбленный член, девочка на мгновенье замерла, словно соображая, что это такое, и вдруг, плотнее прижавшись к нему, принялась ёрзать и тереться об меня. Надо ли говорить, что через пять минут такого контакта я издал приглушенный стон, а в штанах стало тепло и мокро! Моя будущая приемная дочь застыла, будто прислушиваясь к новым ощущениям. Я тоже оцепенел от наслаждения и восторга. Прощаясь, я поцеловал ребенка в подставленные губки и, стараясь не привлекать лишнего внимания, ретировался.

Теперь я изнывал от любви и одиночества. Сексуальный голод приглушало ежедневное занятие онанизмом. Моими верными помощниками в этом был компьютер, видак, порножурналы с детским порно. В шкафу своего часа дожидался объемистый пакет с заказом из сексшопа – несколько разнокалиберных фаллоимитаторов, эротические игрушки и предметы домашнего обихода, одежда детского размера. Это я прикупил специально для приёмной дочери. И днем, и ночью я грезил о Веронике. Вспоминал стройную фигурку, тут же мысленно раздевая её, трусики под задранным платьицем, угадывающуюся под тонкой тканью маленькую пиздёнку. Я вспоминал очаровательное личико, огромные серые глаза, пухлые розовые губки и острый язычок, будто созданные для минета. Остальное дорисовывало разыгравшееся воображение. В каких только ситуациях и позах я не имел эту очаровательную девочку!

Через три недели меня вызвали повесткой в суд, где я потерял почти весь день, но домой вернулся усталый и довольный. Похоже, судьи были ко мне благосклонны. Теперь Вероника моя! Однако прошло ещё долгих десять дней пока я, наконец, смог забрать своего ребенка. Они готовили документы для передачи и назначили мне день для звонка. На десятый день, сгорая от нетерпения, я позвонил в приют. Всё было готово, и я выразил желание забрать новоявленную дочь прямо завтра. От радости и возбуждения я не мог заснуть и всю ночь просидел за компьютером, удовлетворяя разошедшееся воображение. Моя! – стучало сердце, моя! – шептали губы, моя! – пела душа, моя! – поднимал голову трепещущий от желания член.

Утром предстояло забирать девочку из приюта. Такси я заказал на восемь. В начале десятого подъехал к знакомому зданию. Чиновничий аппарат этого детского учреждения начинал функционировать только в десять, и я почти час просидел в машине, нервно куря сигарету за сигаретой.

А ещё через полчаса после выполнения всех казенных формальностей в канцелярии, вручения огромной коробки конфет и высказывания благодарностей директрисе заведения Марианне Александровне, я ждал в приемной свою Веронику. Её вывела за руку Любовь Ивановна. На девочке был тот же строгий костюм, на голове повязаны два белых банта. В руке Вероника держала большую сумку с вещами. Увидев меня, воспитанница поставила сумку на пол и бросилась ко мне.

- Ну, здравствуй, доченька! – я нежно прижал её к себе.

Девочка сияла, лицо её светилось радостью. Она вцепилась мёртвой хваткой в мой рукав, словно боясь, что я вдруг передумаю и уйду.

- А мы сейчас домой поедем? А вы мне конфет купите? А можно мне будет погулять пойти? – задавала она вопросы наперебой.

- Я еду с вами, - неожиданно заявила воспитательница. – Я назначена опекуном ребёнка.

Бля, этого еще не хватало! – подумал я. Однако в любой бочке мёда есть ложка дёгтя.

- Конечно, Любовь Ивановна, милости просим, - улыбнулся я.

Я взял довольно увесистую сумку Вероники, и мы сели в машину. Не прошло и часа, как мы уже поднимались на лифте ко мне.

- Вот наши апартаменты, - сказал я, отпирая замки. – Прошу!

Любовь Ивановна кивнула и вошла в квартиру. Мы с Вероникой – следом за ней. Только теперь я понял, как мне повезло. Обычно у меня всегда и везде были разбросаны самые разнообразные доказательства моего увлечения маленькими девочками: порножурналы, кассеты, диски, игрушки, детские вещи, фотографии. Однако к приезду Вероники я основательно прибрался, припрятав все откровенные вещи подальше до поры, до времени. Со стены снял пару соответствующих репродукций. Воспитательница-опекунша придирчиво осмотрела прихожую, посетила кухню, санузел, прошла в комнату, отведенную мной приёмной дочери. Эту комнату я специально отремонтировал и обставил новой, яркой мебелью. На окнах висели броские разноцветные шторы, даже тюлевые занавески были с изображением каких-то мультяшных героев. Особенно тщательно выбирал диван. Он должен был быть небольшим, но вместе с тем способным уместить двоих – взрослого и ребёнка, достаточно прочным. Ведь на нём я рассчитывал проводить с дочерью значительную и лучшую часть жизни. На диване разложил игрушки: всяких собачек, медвежат, слоников. В моей комнате, в шкафу дожидались своего часа совсем другие игрушки. В общем, комната получилась весёлая и в то же время уютная.

Любовь Ивановна результатами осмотра осталась довольна и направилась в большую комнату. И опять мне повезло: Любовь Ивановна лишь заглянула в комнату, ограничившись беглым осмотром. А в стенке за стеклом выстроилась моя недвусмысленная коллекция эротических статуэток. Пропустил при уборке!

- Ну что ж, неплохо у вас тут, - констатировала она. Мне показалось, что она даже удивлена.

- Ну, Вероника, располагайся, - обратилась она к уже моей девочке. – Теперь ты дома, слушайся папу.

И повернулась ко мне:

- Не буду обременять вас своим присутствием, - в её голосе мне послышался сарказм. – Я буду навещать вас.

- Да, да, разумеется, - сказал я. – Всегда будем рады вас видеть. Не угодно чаю, кофе?

Когда же ты уже свалишь отсюда, старая карга? Вот вредная тётка!

- Благодарю вас, - с достоинством отказалась она. – Мне пора.

- Ну что ж, не смею задерживать, - выдавил я, стараясь не показать своей безмерной радости.

Неужели всё? Неужели я сейчас останусь, наконец, один со своей маленькой Вероникой?

Едва дверь за опекуншей закрылась, я, обмирая от счастья, подошёл к девочке, обнял её, и мы застыли, счастливо глядя друг на друга. Теперь мы действительно были одни. Теперь мы принадлежали только друг другу. Я десятки раз представлял себе этот момент. И каждый раз я сразу раздевался и начинал ласкать ребенка, получая, как минимум, минет. Однако к моему удивлению я вдруг ощутил робость и даже стеснение! Заниматься сексом с девочкой именно сейчас мне почему-то не хотелось.

- Я тебя буду звать просто Ника. Можно? – спросил я.

- Можно, - сказала Вероника.

- А ты, пожалуйста, зови меня папой, - попросил я.

Вся неделя прошла, словно в каком-то сне. Я не решался проявлять истинные чувства к приемной дочери. Это было мучительно, но мною вдруг овладела несвойственная робость. Вероника всё это время наблюдала за мной и привыкала к новой жизни. Днём я уходил на работу, вечером готовил ужин, мы смотрели телик, играли, я укладывал ребенка спать, сам ложился в соседней комнате. Так шёл день за днём. Однако всё это время с каждым днём крепло наше обоюдное влечение. И это было что-то гораздо большее, нежели простая привязанность отца и дочери. Маленькая девочка видела во мне не только отца, но и взрослого мужчину! Это чувствовалось во всем – в движениях, взглядах, жестах, поведении, манере держать себя, интонациях разговора и так далее.

По вечерам, когда мы сидели у телевизора, и смотрели её любимые бесконечные мультики, она забиралась ко мне на колени и принималась ёрзать по мне маленькой попкой. Я сходил с ума от страсти, но что-то заставляло меня с безмерным сожалением отказываться от желанного продолжения и вести себя как и подобает примерному папе с шаловливой дочкой.

Но от одного соблазна я всё-таки удержаться не смог. На следующий же день появления в моём доме маленькой девочки я купил красивой свежей клубники. Закрывшись в ванной, подрочил и кончил на тарелку с ягодами. На кухне плеснул в тарелку чуть-чуть молока для маскировки, посыпал сахарным песком.

Дочь сидела в комнате на диване и увлечённо рассматривала диснеевские комиксы. Я осторожно присел рядом, моча протянул тарелку с угощением. Ника вздрогнула от неожиданности.

- Это мне? – удивилась девочка. Её глаза заблестели от восторга.

- Кушай, детка.

Я погладил её по голове.

Ника двумя пальчиками взяла первую ягоду. Замерев, я во все глаза пристально следил за девочкой. Она с удовольствием откусила половину ягоды. Вот этот долгожданный момент - моя сперма в этой девочке! Пусть она попала в неё таким необычным путём, но она теперь в ней! С каким-то сладостным упоением я смотрел, как Ника уплетает клубнику, политую мной.

На дне тарелки скопилось немного жижи из клубничного сока, молока и лишь мне известного дополнительного ингредиента.

- Выпей, - предложил я. – Это вкусно.

Вероника кивнула и охотно опрокинула тарелку, слив остатки в рот.

Я перевёл дыхание.

- Вкусно? Понравилось?

- Очень, - улыбнулась Ника, облизываясь.

Теперь сперма подмешивалась в еду дочери ежедневно.

Глава 2: Начало

И, наконец, это всё-таки свершилось! В этот день едва я вошел в квартиру, возвратившись с работы, как сразу понял: произошло нечто необычное. Вероника выскочила в коридор возбуждённая, растрёпанная. На ней был лишь лёгкий халатик. Он был распахнут, и открывал стройное, худенькое тело и все прелести ребёнка. Глаза девочки горели, щёки заливал румянец. Я растерянно застыл посреди коридора, чувствуя, как накатывает тёплая, сладкая волна желания.

- Дядя Селёжа! – восторженно завопила она, бросаясь мне на шею. Девочка с радостью встречала меня каждый вечер, наскучавшись в одиночестве днём, однако сегодня она приветствовала меня необычайно порывисто и страстно. Чувствовать в своих объятиях её волшебное, практически обнажённое тельце, было невыносимо приятно. Член тут же начал вставать.

- Ну, привет, привет, доченька! – сказал я, целуя её в горящую щечку и опуская на пол.

И тут я заметил у неё в руке… один из припрятанных до случая фаллоимитаторов! Она проследила за моим взглядом и сказала тихо и смущённо, виновато опуская глаза:

- Это я… нашла.

Я понял, что, наконец-то, настал долгожданный подходящий момент для более близкого знакомства с приёмной дочерью.

- Как? Где нашла? - задал я глупый вопрос.

Там… там, в шкафу, - потянула она меня за рукав.

Возбуждение девочки моментально передалось мне.

- А хочешь посмотреть на настоящий?.. – с замиранием сердца вкрадчиво спросил я, сжимая маленькое, костлявое плечо.

Вероника потупилась и опустила голову, не отвечая.

- На настоящую писю, не пластмассовую? – продолжал настаивать я.

Не дождался я ответа и на этот раз. Вероника лишь задумчиво ковыряла пальцем в носу.

- Я быстренько схожу в ванную, птичка, - сказал я, целуя ребенка и хватая банный халат. – Чтобы быть чистеньким. И мы с тобой поиграем.

Сердце сладко заныло в предчувствии одного из самых необычных, желанных и долгожданных сексуальных приключений в моей жизни. Никогда я не мылся так тщательно и быстро. От первого впечатления девочки от контакта со мной зависело слишком многое.

Наконец, пышущий чистотой и желанием, я вошёл к НЕЙ.

Я открыл дверь в комнату, и замер на пороге. Вероника действительно нашла пакет из сексшопа. В глубине души я рассчитывал на это и не прятал его слишком далеко. По-видимому, она устроитла сегодня настоящий обыск, поскольку тут же были разбросаны двд-диски и видеокассеты с порнухой. На мятой постели были разложены в ряд остальные фаллоимитаторы и журналы с детской порнушкой. На паласе валялись разные специфические наряды и эротические игрушки из того же пакета.

Ради интереса приведу их перечень по чеку из магазина:

1. Соломинки-трубочки с члениками (трубочки для коктейля с насадками в виде членов).

2. Детская бутылочка для молока с изображением полового акта и соской в виде головки члена.

3. Помада со стержнем в виде фаллоса.

4. Расческа с ручкой в виде фаллоса.

5. Игрушка – прыгающий член на пружинке.

6. Статуэтка высотой 15 см – обнаженная девочка с задранной юбкой (сколько же раз я дрочил и кончал на неё, представляя на её месте Веронику!).

7. Пакет с детскими сосками в виде фаллоса.

8. Фигурка Деда Мороза с торчащим из штанов членом.

9. Бабочка-стимулятор для клитора.

10. Молочник-член.

11. Бегающий пенис (Заводная игрушка бегает по поверхности и ещё может открывать и подымать часть своей головки, одновременно шевеля яичками).

12. Любовные свечи - три свечи в форме пениса из трех праздничных цветов, размером 12 см.

13. Зубная щётка с ручкой в виде фаллоса.

14. Кружка с фаллосом на дне.

И еще многое-многое другое.

Вероника лежала на диване с закрытыми глазами. Лишь длинные ресницы предательски подрагивали, говоря о том, что ребёнок не спит. Халат её был расчётливо распахнут, будто нечаянно открывая худенькую, узкую грудь с выпирающими рёбрами и нежно-розовыми сосочками размером с десятикопеечную монету, выпуклый животик и все, что ниже. Моему искушенному взору открылся чистенький бугорок безволосого лобка с розоватой щёлкой красивого влагалища, увенчанного розоватой пуговкой клитора. Прелесть! Сколько же раз я представлял его в своём воображении! От этого зрелища мой стоящий член просто одеревенел. Я осторожно опустился на край дивана рядом с полуобнаженной красавицей. Почти не дыша, взял край её халата и откинул, ещё больше обнажая прекрасное худенькое тело. Так расчетливо обнажиться случайно девочка не могла. Я вспомнил, как она демонстрировала мне трусики в детдоме. Уже в шесть лет она инстинктивно соблазняла мужчин. Что же будет дальше? Что будет дальше, теперь полностью зависело от меня. И я твёрдо решил, что не дам пропасть такому чудесному цветку.

Девочка вдруг раскрыла глаза, схватила меня за руку и весело рассмеялась.

- А я вас поймала! – закричала она, хватая за рукав халата, и потянула к себе.

Я позволил уложить себя.

- Вероника, - начал я. – Я хотел попросить тебя об одолжении.

- Каком, дядя Селёжа? – спросила она, лукаво глядя на меня.

Я всё ещё не решался переступить ту грань, за которой уже не будет возврата к нормальному воспитанию ребёнка. И все-таки я сделал этот шаг. Искушение было слишком велико.

- Я сейчас покажу тебе свою писю - настоящую, а не пластмассовую – а ты поиграешь с ней. Ладно?

Вероника не долго думала. Мне даже показалось, что она ожидала моего предложения. Впрочем, я же уже предлагал ей это в коридоре.

- Ладно, - просто кивнула она.

Моя душа ликовала – первый шаг сделан, теперь мне предстояло ни с чем не сравнимое блаженство последовательного развращения красивой шестилетней девочки! Её «ладно» открывало прямую и быструю дорогу исполнению моих давних самых смелых и изощрённых фантазий. С этого дня началось сексуальное воспитание Вероники.

- Мне тоже будет приятно, если ты посмотришь, - горячо зашептал я ей на ушко, пристраиваясь к ребёнку и развязывая пояс халата дрожащими от возбуждения и волнения пальцами. Я распахнул халат и впервые неискушённый взор невинной малышки упал на настоящие половые органы взрослого мужчины.

- Ух, ты! – невольно вырвалось у Ники. – Мамочки!

Она потрясенно уставилась на мои обнажившиеся возбуждённые гениталии. Из-под крайней плоти выглядывал лишь кончик головки с дырочкой посередине. Из этой дырочки на глазах изумленной дочери медленно выдавилась и застыла, подрагивая, прозрачная капля. Смятённое сознание шестилетнего ребенка впервые усваивало картину огромного, матёрого, покрытого синеватыми жилками, стоящего мужского члена, который подпирал волосатый мешочек с яйцами. Член был толщиной с Вероникину руку.

- Похож? – спросил я, вертя в руке фаллоимитатор.

Вероника первая протягивает руку и робко касается тоненькими пальчиками покрытого жгутиками вен ствола. Женский инстинкт! Я вздрагиваю от её первого прикосновения. Вот за этот момент я готов был отдать всё на свете! К этому моменту я стремился всю свою жизнь! Ради этого момента я больше года мучился с усыновлением!

- Ой, а почему он такой огломный? – нет предела изумлению хорошенькой девочки, опасливо и неумело изучающей маленькими, игрушечными пальчиками мой возбуждённый, багровый от прилившей крови, покрытый рельефной сеткой вен, ствол члена. Стоящий член направлен прямо в милое личико ребёнка. Лиловая, размером со средний абрикос, головка члена покачивается в десятке сантиметров от таких желанных, манящих, нежных, бледно-розовых губ малышки. Её нереально большие, серые, возбуждённо блестящие глаза пристально и, как мне показалось, насмешливо рассматривают мои волосатые, готовые к бою гениталии.

- Он очень хочет тебя, - отвечаю я, беря её вторую миниатюрную ручку и кладя маленькую ладошку на мошонку.

Девочка рассеянно, но послушно сжимает мои яички, не переставая теребить рукой влажный, горячий ствол.

- А как это хочет? – она вскидывает голову и отрывает заворожённый взгляд от моего паха. Теперь она смотрит прямо на меня. Лицо ребёнка становится наивным и озадаченным.

Вместо ответа я осторожно сжимаю двумя пальцами её нижнюю губу, а указательный палец до половины медленно ввожу во влажный рот. Девочка тут же обхватывает палец чудесными губками. Стоны желания рвутся из меня, член нетерпеливо подрагивет в детской руке, словно рвущаяся с натянутого поводка гончая. С кончика свесилась длинная, тягучая, прозрачная нить. Скосив глаза, дочь с интересом наблюдает за невиданным зрелищем.

Я склоняюсь над девочкой и очень тихо, едва различимо принимаюсь нашептывать в крошечное, розовое, полуприкрытое завитками русых волос ушко:

- Возьми ЕГО в ротик… пососи…

Мой вкрадчивый, настойчивый голос гипнотизирует, завораживает маленькую девочку. Головка члена, медленно и неотвратимо приближаясь к своей цели, наконец, прижимается к подбородку малышки. Висящая на конце нить размазывается по нежной, влажно заблестевшей коже.

Я едва не вою от наслаждения, получаемого от этого интимного прикосновения. С моих губ срывается шумное, тяжёлое дыхание. Скопившаяся во рту слюна течёт по подбородку и капает на ляжку дочери.

Я неохотно вытаскиваю палец из плотно обхватившего его нежного кольца. Лиловая головка члена отлипает от подбородка ребёнка и, роняя жирные тяжёлые капли смазки, скользит чуть вверх – к едва приоткрытому, нежно-влажному рту.

В голове бьётся, пульсирует единственная мысль: неужели всё это действительно происходит? Неужели сейчас я испытаю неземное блаженство, а мои сокровенные желания и фантазии исполняются? Неужели…

ОООО!!!!!

Я вдруг чувствую, как член погружается в тёплое, мягкое, влажно, упруго и естественно обхватившее его. Опустив глаза, любуюсь фантастическим зрелищем застывшей у моих ног красивой, миниатюрной девочки, изо рта которой торчит мой дрожащий от похоти возбуждённый хуй. Головка члена наполовину во рту дочери. Верхняя губа смешно вывернута наружу. Ротик перекошен от заполнившего и растянувшего его до сих пор неизведанного предмета. И без того маленький, будто вылепленный из бело-розоватого с голубоватыми прожилками воска, носик сужен в тонкую, прямую линию. Вот он, тот счастливый миг, ради которого я усыновлял ребёнка!

И тогда я действительно громко вою, чувствуя, как накатывает острое, умопомрачительное, самое желанное наслаждение.

- Подставь личико, - успеваю прохрипеть я.

Стремительно выдернув пульсирующий член из детских губ, почти теряя сознание и ничего не соображая от пронзительного удовольствия, принимаюсь поливать спермой щёки, нос, лоб, волосы обалдевшей от происходящего маленькой девочки. Она едва успевает прикрыть глаза с длинными, пушистыми ресничками, которые тут же покрывает моя вездесущая мутно-белёсая, липкая жидкость…

Я с трудом отогнал видение…

- Он тебя хочет! – прошептал я, похотливо обнимая приёмную дочь.

Вероника молчала. Я слышал лишь её напряженное, громкое дыхание и стук своего бешено колотящегося сердца.

Совращение маленькой девочки началось! Настало время собирать камни. Я протянул руку и осторожно стал гладить восхитительное, нежное тело девочки – плоский животик, грудь с крохотными розовыми сосочками и резко проступающими рёбрами.

- Дядя Селёжа… - прошептала поражённая малышка.

Я видел и чувствовал, как она буквально пылает от смущения и возбуждения. Извечную проблему выбора «И хочется, и колется» я твёрдо был намерен решить сегодня в пользу «Хочется!»

- Потрогай!.. – прошептал я. Видя её нерешительность, стал настаивать:

- Потрогай его! Ну же! Не бойся!

- Вы хотите? – очень тихо, едва слышно, спросила она, заранее зная мой ответ.

- Конечно, милая, – поспешил заверить я. - Очень хочу!

- А почему он такой большой?

- Он стал такой большой потому, что возбудился и хочет тебя!

Вероника приподнялась, устраиваясь поудобнее. Я понимал всю важность момента и наслаждался им в полной мере. Да, вот оно, первое робкое прикосновение! Маленькая ручка впервые в жизни коснулась основания настоящего мужского члена. Маленькие, лёгкие, но цепкие, пальчики зарылись в волосы на моём лобке, немного помедлили и двинулись дальше к конечной цели своего путешествия. Малышка напряжённо пыхтела у меня над ухом, высунув язычок от сосредоточенности.

Я лежал – ни жив, ни мёртв – предоставляя шестилетней девочке самой решать, насколько далеко она хочет зайти в своих эротических экспериментах. Лишь жадно наблюдал за новоявленной дочерью.

- Пися такая тёплая, - удивилась Вероника, осторожно обхватывая пальчиками стремительно твердеющий ствол, - почти голячая!

Как и многие дети в её возрасте, она еще плохо выговаривала букву «р».

Ты ещё не представляешь, какая она МОЖЕТ быть горячая! – лихорадочно думал я. - Ты ещё много чего не представляешь…

- Моя пися называется хуй! – говорил я, сжав ручку ребёнка и водя ею по своим яйцам и стволу члена. Девочка заворожённо смотрела на зажатое в руке мужское достоинство.

- Теперь маленькая, дрочи его! – учил я дочку. – Двигай ручкой вверх и вниз. Вот так… чуть-чуть посильнее… - Да, вот так!

Я хрипел, задыхаясь от возбуждения.

- Ой, - удивленно воскликнула Вероника, уставившись на обнажившуюся лиловую головку.

- Это головка хуя – сказал я. – Ещё её называют залупой. Она очень чувствительная. Поэтому когда ты ласкаешь её, мне становится очень приятно. Потрогай её пальчиками!

- А на ней капли выступили! – констатировала моя маленькая партнерша, смешно, по-детски растягивая слова, с опаской прикасаясь указательным пальцем к крупной, прозрачной капле, повисшей на конце головки.

- Это такой сок, - терпеливо объяснял я. – Он выделяется, когда мне хочется тебя и когда мне хорошо. Сначала выделяется немножко, а потом, когда ты его хорошо поласкаешь и когда мы позанимаемся сексом, выливается примерно рюмка сока. Он очень полезный. Особенно для маленьких девочек.

Вероника надолго задумалась, машинально теребя мой пенис.

- А как это: заниматься сексом? – наконец, спросила она.

Сбиваясь от возбуждения, я выложил ей основные понятия об оральном, вагинальном и анальном сексе.

Вероника слушала, затаив дыхание, однако не переставая ласкать член. Её пальчики и ладошки сжимали мой хуй и яички сначала очень робко и осторожно. Но постепенно девочка приспосабливалась, врожденным женским чутьем понимая, где и с какой силой надо сжимать, гладить, трогать мужские половые органы. С каждой минутой она всё больше и больше увлекалась сексуальной игрой.

Какие же волшебные у неё ручки! Млея от нежности и возбуждения, я любовался юной красоткой, играющей с моим стоящим хуем.

Вероника была прекрасна. Щёчки её полыхали стыдливым румянцем, огромные серые глаза возбужденно блестели, на губах играла смущённая улыбка. Маленькое полуобнаженное тело прижималось откровенно и настойчиво, заставляя меня дрожать от похоти и желания. Она дрочила мой член охотно, эта девочка желала учиться! В этот момент она как-то по-особенному обхватила член и яички, и мне стало необычайно хорошо и приятно. Слишком приятно…

- Да, милая, вот так… Мне так хорошо… оооо!

- Он совсем твёлдый стал, - восхищенно воскликнула Вероника, впрочем, тут же осеклась от неожиданности. – Ой! Ой!..

Я напрягся и захрипел. Ника вздрогнула и с изумлением наблюдала, как её руку заливают липкие сгустки точками вылетающей тёплой спермы. Девочка заворожено уставилась на свою блестящую, покрытую белесыми разводами руку, всё ещё крепко сжимающую толстую, мясистую палку мужского члена. Казалось, девочка боится разжать руку и отпустить моё облегчённое достоинство.

Вот он, наш первый сексуальный опыт! Вот она, моя первая сперма на этом ангельском создании! Это просто чудесно! Вероника была просто прелесть. Мало того, что она была красивой, стройной, сексапильной – она была ещё послушной, покладистой, а главное, любящей секс и обучение ему, очаровательной девочкой. Я лишний раз убедился, что мне необычайно повезло с выбором приёмного ребенка.

- Как мне хорошо! Если бы ты только знала! – прошептал я, переводя дух и откидываясь на подушки.

Я с нежностью погладил ребёнка по голове.

- Как приятно ты мне сделала, маленькая! Я хочу, чтобы ты всегда играла с ним. Особенно, когда я попрошу сам, ладно? – я пристально посмотрел на ребёнка. – И не называй меня дядей!

Вероника, очень сосредоточенно изучавшая свои блестящие от спермы пальцы, лишь качнула головой.

- Ага, дядя… папа. А что это такое?

Это мой сок, солнышко, который выделяется, когда ты мне делаешь хорошо. Он бывает гуще или жиже. Бывает совсем прозрачный, а бывает мутноватый или желтоватый. Но в любом случае он очень полезный для маленьких девочек. Таких, как ты! Его нужно пить. Этот сок живой - если он попадает во влагалище, то может получиться ребёнок. Он называется по-разному: сперма, семя, молофья.

- Попробуй! – посоветовал я, беря притихшую девочку за влажную руку и осыпая её поцелуями.

Детям очень важно подавать пример. Вероника медленно и робко поднесла руку ко рту и осторожно лизнула.

- Ой! – удивленно сказала она, смущённо глядя на меня.

- Ну вот, видишь, этот сок вкусный и полезный, - погладил я её по русой головке. – Я же говорил.

- А теперь давай я тебе тоже сделаю приятное, - предложил я, переворачиваясь на живот и сползая к тонким, стройным ножкам своей маленькой возлюбленной. Я уложил девочку на спину и решительно раздвинул её прекрасные тонкие ножки в стороны. Фантастическая розовая дырочка открылась передо мной во всей красе. Щёлка слегка приоткрылась, блестя от влаги, открывая алчущему взору малюсенький нежно-розовый бутончик клитора.

Вероника следила за мной настороженно и выжидательно. Она явно догадывалась, что я собираюсь делать, и её дыхание становилось все громче и чаще от волнения. Я подхватил руками её упругую попку, отрывая девочку от дивана, приподнимая её божественное тельце, поднося её цветок ко рту. Жадно, роняя слюни от нетерпения, припал к шестилетнему сокровищу. Пощекотал языком крохотный, едва выступающий, шарик.

- Хи-хи-хи, щекотно! – засмеялась Вероника, шутливо пытаясь освободиться от моих объятий.

Однако я держал свою добычу крепко. Едва мой шершавый язык начал облизывать игрушечную, миниатюрную дырочку, девочка сладко застонала, выгибаясь мне навстречу.

- Хорошо, - различил я её шепот. – Ещё… пожалуйста.

Её ручонки вцепились мне в плечи, неумело привлекая к себе.

Мой язык без устали вылизывал юную девичью плоть. Член опять ожил и начал вставать. Вероника извивалась и выгибалась от удовольствия. Вскоре приглушенные стоны перешли в громкие вскрикивания. Вдруг она сильно прижалась ко мне, напряглась, жалобно всхлипывая… Через минуту девочка обессилено разметалась по постели, а я сидел рядом, подрачивая член над её лицом. Похоже, сейчас я мог делать с ней всё, что угодно.

- Пойдём в ванную, - потянула меня Вероника, счастливо и благодарно улыбаясь.

- Пойдём, - согласился я, позволяя увлечь себя маленькому ангелочку.

Не в силах сопротивляться охватившему меня желанию, я торопливо скинул халат и залез в ванну к дочери. Мы впервые мылись вместе. Прикосновения к желанному детскому тельцу возбудили меня до крайности. Маленькая Вероника отнеслась к моим притязаниям абсолютно спокойно. По-моему, она даже ожидала их. Дрожащий от похоти, я безостановочно молол какую-то чушь о половом воспитании, а невозмутимая шестилетняя девочка, понятливо кивая головой, осторожно продолжила исследование оказавшихся перед ней возбужденных гениталий сорокачетырёхлетнего мужчины. Маленькие пальчики сомкнулись на настоящем члене, а не на тех стебельках, которые (я в этом нисколько не сомневался) она иногда лицезрела и трогала у сверстников в детдоме. «А у вас всегда такая большая пися?» – совершенно невинно поинтересовалась Вероника. Тяжело дышащий, обалдевший от происходящего, я даже не нашёлся что ответить, лишь крепко прижал влажное тело приемной дочери к своему члену. Несколько минут, молча и яростно пыхтя, тёрся своим достоинством о грудь и живот притихшей в моих объятиях девочки. Мне уже было абсолютно всё равно, что она подумает. Потом я вдруг замер, и всё мое тело стало содрогаться от судорог оргазма. Вместе с каждой судорогой из члена изливалась изрядная порция семени так, что когда я, наконец, оторвался от растерянной девочки, мои облепленные густой, полупрозрачной спермой гениталии с трудом отлепились от мокрого и липкого тела малышки. Вероника с прежним любопытством разглядывала подтёки вязкой жидкости, залепившей её грудь и живот. «Всё, уже всё, - приговаривал я, приходя в себя, опустившись на колени и лихорадочно смывая свою сперму с маленького тела. – Прости, родная. Я не мог устоять…» А Вероника молча и равнодушно смотрела, как тёплые струйки воды смывают с её раскрасневшейся, нежной кожи густую белёсую жидкость и жалостливо гладила меня по мокрым волосам. «Только давай никому никогда ничего не будем говорить. Хорошо, милая?» – «Холошо», - сказала малышка, не сводя взгляда с моего опавшего члена и яичек, и, судя по выражению ее лица, явно хотела добавить что-то типа «глупенький», но потом передумала. «Обещаешь? Поклянись!» - настаивал я. «Клянусь хлебом !» – торжественно глядя на меня, прошептала преданно глядящая на меня девочка.

Через несколько минут мы, довольные, сидели в гостиной – я попивал мартини со льдом, Вероника довольствовалась чаем с пирожными, которые заслужила по праву.

- А вы… ты не отдадите меня назад?

Это была её навязчивая мысль.

- Ну, конечно нет, милая, - поспешно ответил я, ласково гладя мокрые волосы приёмной дочери. – Если ты не против, я многому научу тебя. Я расскажу тебе, что и как надо делать, чтобы нам с тобой было хорошо. Ладно?

- Ладно, - кивнула очаровательная малышка, прижимаясь головой к моему животу.

Я пожелал дочке спокойной ночи и отправился спать к себе. Несмотря на острое желание продолжить сексуальное образование девочки, нужно было дать ей время переварить массу сегодняшних впечатлений. Для незрелой детской психики этого было более чем достаточно.

* * *

На следующий день с утра пораньше я вошёл в комнату дочери. Сегодня я твёрдо решил устроить ДЕНЬ МИНЕТА. Сегодня мужской член, мой член должен был впервые побывать в девственном ротике дочери.

Мне очень нравилось, когда Вероника танцевала и делала стриптиз. Её чудесной фигуркой можно было любоваться бесконечно. Приёмную дочь даже не пришлось учить – у неё всё получалось само собой, легко и естественно. Вот и сейчас мне захотелось…

- Ника, солнышко, потанцуй для меня! – попросил-приказал я, включая подходящую музыку.

Дважды просить не было необходимости. Танцевать Ника любила, как и большинство девочек в её возрасте. Долго уговаривать раздеваться в процессе танца, в чём собственно и заключалась сущность стриптиза, её также не пришлось.

Я развалился на диване, широко раздвинув ноги. Одной рукой подрачивал член, ревниво следя за девочкой, в другую взял фотоаппарат. Обнажённая шестилетняя красотка стояла прямо передо мной, делая замысловатые движения своим восхитительным худеньким тельцем, ещё сильнее разжигая и без того бушующий во мне огонь желания. Резко очерченные, четко проступающие через тонкую кожу рёбра, выпуклый бугорок безволосого лобка с аккуратной щёлкой детского влагалища, впалый животик и плавный изгиб упругой попки, длинные грациозные ножки и такие же длинные, ломкие руки. И, конечно же, венец этого прекрасного творения – милое наивное личико с огромными, гиперстенично блестящими серыми глазами пухлыми розовыми губками, сулящими высшее и утончённое наслаждение. Распущенные волосы разметались волнистыми космами по плечам, руки порхали в воздухе, подобно крыльям.

Ника стояла между моих ног, раздвинув свои худенькие ножки, отчего её щелочка слегка расширилась и моему взору открылась маленькая бело-розовая пуговка клитора. Закинув руки за голову и прикрыв глаза, маленькая очаровашка делала волнообразные движения миниатюрным тельцем, исполняя какой-то свой воображаемый танец. Даже губы её шевелились, безмолвно напевая ведомую одному ребёнку песню. Периодически животиком девочка касалась головки моего стоящего, дрожащего от желания, члена, буквально сводя меня с ума. Её прекрасное личико было прямо напротив моего лица, не более, чем в двух десятках сантиметров. Терпеть такое искушение было просто немыслимо. Я схватил девочку за тоненькую талию и привлёк к себе, ловя ртом её сладкие, нежные губки. Я раздвинул языком податливые, мягкие губы и стал лизать язычок. Девочка томно застонала, подаваясь вперёд и плотно прижимаясь ко мне всем телом. Одной рукой она уже крепко и уверенно сжала ствол члена, а другой обвила мою шею. Этот волшебный поцелуй растянулся минуты на две. Наконец, ребёнок освободился от моих объятий. Девочка вскинула свою длинную ножку и встала над моей заросшей густыми волосами ляжкой. Она продолжила свой танец, теперь время от времени приседая и касаясь моей ноги своей промежностью. Дочка смотрела на меня своими огромными глазами. Мой разум словно затянула пелена. Пелена похоти и возбуждения, секса и наслаждения с прелестной юной партнершей. И через эту пелену я видел взгляд детских глаз. Сколько чувств было в этом взгляде – наивность, бесстыдная откровенность и готовность выполнять мои желания. Этот взгляд притягивал, зачаровывал, возбуждал!

Девочка опустилась на мою коленку. Я осторожно сжал обеими руками хрупкие, острые плечи, привлёк к себе. Вероника нагнулась вперёд, и наши губы снова слились в страстном поцелуе. Она снова томно и протяжно застонала. Через минуту я извлёк свой язык из молочного детского рта. Девочка выжидательно смотрела на меня блестящими глазами. С полуоткрытых влажных губ срывалось частое дыхание.

- Сделай мне это! – тяжело дыша, попросил я, покрывая поцелуями её пылающие щеки.

- Что?.. – шепотом спросила она. – Что сделать?

- Поиграй с ним… ротиком, - шептал я на ушко моей маленькой красавице, осторожно, но настойчиво пригибая маленькую русую голову ребёнка к торчащей вертикально вверх и дрожащей от нетерпения палке члена. – Поцелуй его…

Завитки волос коснулись кончика моего хуя, и в следующий миг я всем телом содрогнулся и громко застонал от чудесного прикосновения девичьих губ к кончику выглядывающей из-под крайней плоти головки.

- Да, милая, вот так… так хорошо… - словно в бреду шептал я, млея от наслаждения, балдея от неземных ласк, которые мне дарило это очаровательное создание.

Как заведённая, послушная девочка быстро и часто покрывала поцелуями кончик моего члена. Я взял её ручку и положил на разгоряченный, покрытый выступающими венами ствол. Положив свою ладонь на её маленькую ручонку, я оттянул кожицу прикрывавшую головку члена. Девочка, замерев, пристально изучала представшую перед ней во всей красе мою налитую лиловую залупу довольно внушительных размеров.

– Поцелуй его ещё… - шёпотом попросил я, выводя ребёнка из оцепенения. – Вот так… не останавливайся.

Зрелище красивой, обнажённой, маленькой девочки, исступлённо целующей огромную, сочащуюся соком желания головку (мою головку!), было просто нереальным! Вот очередная прозрачная капелька выступила из дырочки персикообразной головки. Мгновение – и её уже нет. Проворный язычок и сложенные бантиком губки словно нектар с цветка моментально принимают и впитывают в себя мою влагу.

- Да, да, так… а теперь… - я задыхался от возбуждения и получаемого удовольствия. Я ласково и жадно гладил худенькие плечи, узкую спину с резко выступающими лопатками и позвонками. А шестилетний ребенок ублажал меня, ещё неумело, но прилежно и старательно, целуя и облизывая уже не только головку, но и ствол члена. При этом, склонённая над моим достоинством, девочка ритмично двигала нижней частью тела, похотливо трясь гладеньким, чистым лобком и пиздёнкой о моё колено! Её пушистые волосы рассыпались и свешивались длинными прядями, щекоча меня.

Я позволил ей ублажать меня таким образом минут двадцать! Но хотелось испытать и другие разнообразные виды и способы получения удовольствия.

- Подожди, детка! – хрипло сказал я. - Теперь… возьми его в ротик!

Миниатюрный язычок перестал скользить по влажной, блестящей от слюней и смазки, налитой, отвердевшей от возбуждения головке. Девочка подняла голову, удивлённо уставилась на меня. Её глаза лихорадочно блестели. Взгляд стал каким-то бессмысленным, безумным и… откровенно и вызывающе бесстыжим. Девочка «завелась»!

С моей помощью она слезла, наконец, с моей ноги и встала передо мной в растерянности.

Вдруг она порывисто подалась вперёд, прижалась ко мне. Я нежно обнял это маленькое, такое беззащитное и такое сексапильное существо! Её пылающая щека прижалась к моей щеке - грубой, поросшей двухдневной щетиной. Детская ручка нашла и с силой сжала влажный ствол член, делая всё ещё неумелые, но настойчивые попытки дрочить его. Фантастическая девочка! – восхищённо подумал я, громко застонав от удовольствия.

- Папа… я люблю тебя… я сделаю… - услышал я её горячий, задыхающийся, прерывистый шёпот. – Папочка…

Девочка так же резко и внезапно отпрянула. Теперь она смотрела на меня совершенно серьёзно. Глаза её вдруг наполнились слезами. Щёки были пунцовыми от залившего их румянца. Растрёпанные волосы живописно обрамляли прекрасное лицо. Пухлые, полуоткрытые губки покраснели и влажно блестели. Прелесть!

- Я тебе нлавлюсь? - едва слышно спросила она.

Я оторопел от неожиданности.

- Ну, конечно, глупенькая. Ты мне нравишься больше всех на свете!

Я жадно и лихорадочно ласкал её чудесное тело. Ника благодарно улыбнулась и прильнула ко мне. Не в силах больше терпеть я взял её за подбородок, притянул к себе, членом раздвинул мягкие, нежные губы. Какое блаженство!

- Папа! – Ника протестующе уперлась руками в мои бёдра.

- Зайчик, ты должна его пососать! – стал объяснять я, всё сильнее и настойчивее пытаясь протолкнуть хуй в сжатые зубки. – Это делают все девочки. Ты обязательно должна научиться.

Вероника жалобно посмотрела на меня, её красивое личико капризно скривилось.

- Ты будешь делать это каждый день, - твёрдо сказал я. – За каждый минет я буду давать тебе… 10 рублей!

И тут я почувствовал, что сопротивления зубов больше нет. Член тут же сантиметр за сантиметром полез в рот ребёнка. Девочка содрогнулась от беззвучных рыданий, из глаз брызнули слёзы. Передо мной всё померкло от удовольствия. Ощущения от проникновения в шестилетнюю девочку были просто неземными и нереальными! Тем не менее, мой толстый, сочный, одеревеневший ствол, входящий всё глубже в маленький, упругий детский рот, расширенные до предела, полные страха и слёз, огромные глаза – всё это было совершенно реально!

Первый минет должен быть запечатлен для истории. Впрочем, как и многие последующие. Я дотянулся до фотоаппарата, включил. Млея от восторга и наслаждения, я делал снимок за снимком: милое детское личико с огромными, грустными глазами и с торчащим изо рта громадным блестящим багровым стволом, густо оплетенным сетью вен и синеватых жилок в обрамлении тонкого кольца розовых детских губ! Лёгкое движение вперёд – и губы девочки вжимаются, превращаясь в почти неразличимую полоску. Движение назад – и они выворачиваются, выпуская из нежного вместилища часть ствола и большую часть разбухшей, лиловой головки. Подбородок мокро блестит от слюней и сока. Идиллию нарушают лишь частые щелчки и вспышки цифрового фотоаппарата.

- Посмотри на меня! – пригласил я, и с упоением сделал снимок. – Ещё! Вот так. Теперь подними немного голову… нет, не выпускай!.. Да, вот так.

- Ну, отдохни чуть-чуть, - пожалел я ребёнка после двух десятков снимков, потрепав по щеке и вытаскивая мокрый, трепещущий от желания и готовности ствол.

Вероника вытерла рот краем платья, шумно вздохнула и озадаченно покачала головой:

- Ф-ф-фу!!!

Я пока сфотографировал изнуренную минетом малышку. Потом сделал серию снимков, прижимая член к её щекам, подбородку, лбу, ушам, глазам.

- А теперь давай продолжим, птичка! – потребовал я.

И снова громадный ствол заскользил во рту ребёнка, защёлкал Canon. Мне вдруг стало невыносимо приятно.

- Я сейчас… - прошептал я. – Подставь личико!

Девочка напряглась, выпустила член и отстранилась, затравленно глядя на меня.

- Ммммммм!!! – захрипел я, выстреливая порции спермы, причудливым узором ложащиеся на лицо вздрагивающей при каждом попадании дочери. Фотоаппарат в режиме кинокамеры беспристрастно фиксировал окончание минета.

- Умница! – потрепал я дочь по мокрой щеке. – Видишь, у тебя все получилось. Теперь ты будешь сосать каждый день.

К регулярному сосанию члену я приучал Нику постепенно и осторожно. Как правило, сеансы орального секса проходили в форме игры. Например, я завязывал девочке глаза, смазывал головку члена взбитыми сливками из баллончика и давал дочери слизывать. Ника как-то сразу научилась глотать сперму и делала это охотно и непринуждённо. Постепенно я уменьшал частоту смазывания члена и количество выдавливаемых сливок. Всего через несколько дней Ника с удовольствием сосала мой хуй уже без всяких посторонних добавок. Именно тогда я начал добавлять сперму Нике в еду, кончая ей в тарелку с супом или кашей, намазывая сперму на бутерброды, поливая ею мороженое и прочие лакомства. И если вначале я делал это втайне от дочери, то уже через пару недель такая пищевая добавка подмешивалась в еду совершенно открыто. Для ребёнка оральный секс, наконец, стал обычной и естественной частью семейной жизни. Теперь я постоянно пребывал в возбуждённом состоянии. Член всё время стоял на хорошенькую шестилетнюю девочку и полностью опускался разве что только во сне. Всё свободное время я проводил, лаская свою маленькую богиню. В квартире не осталось ни одного уголка, где бы мы не занимались любовью. Ника сосала мой член стоя, сидя, лежа. Однако мой восторг от исполнения желаний был бы не полным без обучения девочки всем видам секса. Я понял, что малышка готова к следующему этапу совращения.

Глава 3: Дефлорация

В этот день никто и ничто не заставило бы меня идти на работу. Я решил ковать железо, пока горячо. Я позвонил и выпросил отгул. Разбудил дочь и мы, как обычно, позавтракали. Я ликовал: впереди целый день с моей маленькой любовницей! Член с самого утра напряжённо шевелился в штанах в предвкушении такого близкого и реального удовлетворения. Вероника, похоже, тоже чувствовала, что сегодняшний день будет необычным. Однако, думаю, она не догадывалась, что это будет самый необычный день в её жизни.

И этот день действительно настал! Я решил взять девственность Вероники на кровати в её комнате. Заранее подстелил под простыни давно заготовленную клеёнку.

Приёмная дочь сидела в кресле и смотрела любимые мультики.

- Ника! – позвал я. Девочка встрепенулась и обернулась.

- Папочка?

Я подошёл сзади, ласково обнял её за плечи и зашептал в маленькое розовое ушко, прикрытое завитками русых волос:

- Милая, сегодня у нас с тобой особый день. Сегодня из девочки я сделаю тебя девушкой.

- А как это? – спросила Вероника, не оборачиваясь. Я был готов поклясться, что она догадывается…

- Это значит, что сегодня я тебя выебу. То есть мы с тобой станем близкими, самыми близкими людьми.

- Пойдём! – я обнял дочку, вытащил её из кресла и повёл в детскую.

Я сел на кровать, Вероника оказалась стоящей между моих ног. Она была в лёгком ситцевом платьице с большими перламутровыми пуговицами. Я не мог отказать себе в удовольствии медленно расстегнуть и снять его с послушной дочери. О, счастье! Стройное, худенькое тельце шестилетней девственной девочки в моём полном распоряжении! Несколько минут я наслаждался, просто ощупывая её восхитительное тело и покрывая его поцелуями. Ника положила тонкие ручки мне на плечи и, высунув язычок, пристально и с любопытством следила за мной.

- Вот… одень это, - я протянул ей комок, в котором были белые ажурные чулочки и такой же пояс.

В этом наряде моя маленькая красотка была, пожалуй, самым сексапильным созданием на свете!

- Иди ко мне, - пригласил я, заключая её в свои объятия и увлекая на кровать.

Мы устроились поудобнее на её, хотя и детской, но достаточно широкой для нас обоих, кровати. Собственно, я её и выбирал с таким расчётом. В своё время мне пришлось поискать такую кровать по всему городу. Я лёг на спину и гостеприимно распахнул полы халата, предоставляя Веронике свою гордость. Девочка улеглась сбоку так, что мы могли ласкать друг друга. Я взял её ручку и положил на свой поднявшийся член. Дочка сначала робко, а потом всё смелее начала дрочить его, едва обнажая кончик головки.

- Ты делаешь мне очень хорошо, - подбодрил я ребёнка. – Папе очень нравится, когда ты так делаешь. Играй, играй с папиным членом, солнышко, не останавливайся.

Я гладил милое худое тельце, а девочка целиком сосредоточилась на работе своей правой руки.

- Тёплый, - задумчиво сказала она, загадочно улыбаясь.

Послушай, ты обещала рассказать мне, почему тебя перевели из другого детдома, - напомнил я, потихоньку тая от её ласк и погружаясь в блаженную негу плотской любви. Я смочил слюной пальцы и осторожно тёр маленький клитор и половые губки, иногда неглубоко погружая средний палец в нежное, влажное влагалище.

Ника хитро посмотрела на меня и, ничего не ответив, с удвоенной энергией принялась ласкать быстро увлажняющийся член.

- Так почему всё-таки тебя перевели в другой детдом, Вероничка, а? - продолжал я допытываться у девочки, изнемогая от получаемого удовольствия. – Признавайся!

- Ладно, я скажу, - решилась малышка. – А вы меня лугать не будете?

- Конечно, нет, милая, - возмутился я, поправляя соскользнувшие со ствола маленькие пальчики.

- Я пелед дядькой дилектолом тоже платьице задлала, а он очень ласселдился и сказал, что садиться не хочет. Только я не поняла, он ведь и так сидел. Навелно, я ему не понлавилась, - Вероника обиженно надула румяные щёчки.

- Зато ты очень нравишься мне, - сказал я, привлекая маленькую принцессу к себе и нежно целуя её взасос. – А зачем ты задрала перед ним платьице?

Этот вопрос явно поставил девочку в тупик.

- Ну, я не знаю… Мне как будто кто-то говолит, что надо сделать, - озадаченно сказала она и поджала губки.

Врёт, - решил я.

- А что тебе сейчас говорят? – поинтересовался я. - Что надо делать?

Вероника перестала надрачивать мой член, отпустила его и перевернулась на спину, широко разведя в стороны ножки и прижав к груди мокрую ладонь. Она лежала, тяжело дыша, и выжидательно смотрела на меня огромными, блестящими глазами. Я видел, как она волнуется. К груди она прижала своего любимого мишку. Медленно и осторожно пристроился к ребёнку и навис над девочкой, опираясь на руки и боясь опуститься всем своим весом на это миниатюрное, хрупкое и грациозное тело! Головка члена уткнулась в промежность ребёнка, готовясь к решительному штурму. Мы оба затаили дыхание. Сейчас должно произойти ЭТО.

- Потерпи, милая, - прошептал я, целуя маленькое розовое ушко. – Сначала будет немножко больно. Потом твоя писечка поболит денек-другой, зато потом мы сможем трахаться и тебе будет очень-очень приятно.

- Я знаю, - прошептала малышка.

Вероника кивнула, тяжело вздохнула и решительно вцепилась мне в плечи. Долгожданный момент настал. Я сжал член у основания и направил его. Мне казалось, я схожу с ума от счастья и наслаждения. Головка члена раздвинула послушно расступившиеся лепестки чудесного девственного бутона. Затаив дыхание, миллиметр за миллиметром я проникал внутрь. Девичья пещерка впустила в себя головку уже почти полностью.

Вероника томно застонала и ещё крепче сжала мои руки, сильнее прижимаясь ко мне, отдавая мне себя. И я взял её! Резким и сильным толчком я вломился в ребёнка, преодолевая преграды и превращая невинную девочку в познавшую мужчину девушку. Вероника громко вскрикнула и протяжно застонала. Её протяжный крик слился с моим довольным рычанием.

- Всё, всё, маленькая, - успокаивал я, целуя пылающие щёки малышки. – Уже всё… Ну, ну, успокойся…

Я явственно чувствовал, как тёплая влага омывает ствол моего хуя. Ещё одно движение вперёд, и в глазах у меня померкло от острого, пронзительного удовольствия. Ещё одна тёплая, почти горячая волна, окатила член. Вероника разметалась подо мной, жалобно постанывая и резко поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Счастливо улыбаясь, я оторвался от недавней девственницы и в изнеможении перевернулся на бок. Я получил то, что хотел! Как же приятно! Это может понять только тот, кто сам испытал подобное. Собравшись с силами, я приподнялся и с любопытством осмотрел дочь. Вероника застыла, распятая на кровати, с губ срывалось шумное, прерывистое дыхание. Бёдра, промежность и влагалище были покрыты кровяными разводами. Ярко-красные створки влагалища жирно блестели и были приоткрыты, словно говоря о сдаче крепости. На простыне под попой расплылось большое розовое пятно с тёмно-красными сгустками. Кое-где кровь перемешалась с вытекающей мутно-белой спермой, образуя розоватую кашицу.

Переведя дух, вновь и вновь переживая испытанное удовольствие, я осторожно поднял вмятое в кровать лёгкое тело и понёс в ванную. Следом за девочкой от кровати потянулись длинные розовые нити, а на пути в ванную по полу протянулась дорожка розовых капель.

Через полчаса мы сидели на кухне. Я открыл бутылку сладкого сухого вина. Кажется, это была «Алазанская долина».

- Давай отпразднуем нашу близость, - предложил я, подавая бокал своей маленькой партнёрше.

Вероника понюхала и поморщилась.

- Это вино? – спросила она.

- Вино, - подтвердил я. – Попробуй. Оно вкусное, к нему надо привыкнуть. Вино делает человека расслабленным и раскованным. И весёлым. Я хочу, чтобы ты научилась его пить.

Вероника попробовала… Сделала ещё глоток.

- Ну, как?

- Вкусно, - удивлённо сказала девочка. – Налей ещё.

Она выпила полбокала, я налил ещё столько же. Шестилетний ребёнок опьянел почти сразу. Вероника бессмысленно смеялась, корчила рожицы и, похоже, уже забыла о дефлорации. Я закурил и она тут же уставилась на меня.

- Дай покулить, - очень тихо, едва различимо сказала она.

Вот это да! Я и сам собирался научить её курить. Воображение всё время рисовало маленькую обнаженную Веронику, пьяную, с сигаретой. Я подхожу к ней и получаю роскошный минет. Малышка сосёт, время от времени затягиваясь и выпуская дым из узеньких ноздрей прямо в мой пах…

Я поощрительно улыбнулся и, подавая ей сигарету, сказал:

- На, попробуй. Если тебе понравится и ты захочешь курить, я куплю тебе специальные дамские сигаретки.

Вероника неумело взяла сигарету, и мне пришлось научить её, как это правильно делают женщины. Щёлкнул зажигалкой. Дочь закашлялась, давясь дымом. Однако после нескольких затяжек освоилась и почти докурила до конца.

- Клёво, - заплетающимся языком оценила дочь. – А я пьяная?

- Тебе надо поспать, солнышко, - я поцеловал её в затылок, борясь с соблазном заставить её сделать минет. – Отдыхай и набирайся сил.

Вот это день! Всё и сразу!

* * *

Уже через четыре дня, когда я очередной раз спросил у Вероники, болит или нет, девочка радостно заявила:

- Пап, больше не болит. А когда мы будем тлахаться?

Я изумлённо уставился на неё. Едва до меня дошёл смысл вопроса, я сгрёб маленькую девушку в охапку и потащил к креслу. Усевшись сам, я усадил дочь на колени, задрал подол платьица.

- Ника, принеси, пожалуйста, в большой комнате на столе тюбик детского крема, - попросил я.

Тщательно смазав рвущийся в бой ствол и дырочку ребёнка, я попытался с ходу войти в неё, но не тут-то было. Возбуждённый хуй долго не мог проникнуть в непривычно маленькое отверстие. Я пыхтел, несчётный раз пытаясь трахнуть в дочь. Ника жалобно попискивала в моих объятиях.

А через минуту толстый ствол уже входил, втискивался в маленькую, узкую дырочку. Ничего не соображая от похоти, я принялся ритмично качать девочку на возбуждённом члене. Мокро блестящий розовый ствол в белых разводах и комках крема, оплетённый паутиной вен и жил, как поршень, скользил между узеньких детских ляжек. Вероника откинулась, прижавшись ко мне худенькой спиной, а я жадно гладил её грудь, живот, бёдра. Мы оба громко стонали. Не знаю, сколько прошло времени. Наконец, я замер и содрогнулся, наполняя обмякшую девочку тёплой спермой. Ещё порция… ещё…

Она всё сидела на мне, не в силах слезть с члена, а я был не в силах снять её с себя. Мы так и замерли – маленькая девочка в моих объятиях, с моим разряженным, но всё ещё находящимся в ней, членом. Остывающая сперма растекалась по нашим ногам.

- Солнышко моё, я тебя очень люблю, - признался я на ушко ребёнку. – Как же мне хорошо с тобой!

- Плавда? – встрепенулась Вероника и поцеловала мою ладонь. – Я тоже тебя люблю… папа!

Так уж устроена сущность ребёнка, что ему нужен единственный человек, который бы с ним общался и любил его, а не несколько, пусть даже заботливых и ласковых лиц воспитателей, постоянно меняющихся и уделяющих ему недостаточно внимания из-за своей вечной занятости.

Невероятно, но к моему удовольствию всего за пару месяцев секс стал повседневным, неотъемлемым и, пожалуй, даже главным атрибутом нашей жизни. Он занял в нашей новой семье именно то место, на которое я рассчитывал, удочеряя ребёнка. Я буквально купался в волнах не проходящего вожделения и похоти, окунаясь в ласки маленького любимого существа. О плотской любви, сексе в нашем доме кричало всё – более, чем откровенные фотографии на стенах, эротическая одежда тут и там, многочисленные фаллоимитаторы, эротические игрушки и сувениры в самых неожиданных местах. Даже повседневные предметы носили явный эротический оттенок, поскольку покупались в сексшопе – от куска мыла в форме фаллоса до Вероникиной кружки, имеющей ту же форму. В прихожей на телефонном столике я поставил фотографию Вероники в фигурной рамке из фаллосов. Гостей у меня не бывало, и я не собирался никого пускать в нашу тихую обитель.

Правда, надо мной постоянно витала эфемерная опасность визита Любови Ивановны. Однако за две недели она не навещала нас ни разу. Тем не менее, звонила регулярно. Иногда в самый разгар любовных схваток. Вчера Вероника общалась с ней во время минета. Я так возбудился от необычного зрелища, что обкончал не только дочь, но и телефонную трубку! А Вероника как ни в чём не бывало продолжала беседовать.

Даже воздух в квартире теперь был пропитан флюидами постоянного секса. По сути, между мной и девочкой установился один, почти непрерывный сексуальный контакт как физический, так и ментальный. Теперь инициатором сексуальных актов был не только и, похоже, уже не столько я – дочь всё чаще и всё настойчивее требовала внимания к себе. Она совершенно откровенно и бесцеремонно залезала ручонкой мне в штаны, в считанные минуты доводя до неистовства руками, ртом, а иногда и ногами! В кармане её халатика теперь всегда была бутылочка детского масла для анального секса.

- Папа, дай я подёлгаю… - потребовала моя чудесная дочь, озорно заглядывая мне в глаза.

- Подёргай, птичка, подёргай, - разрешил я.

Она ловко спустила мои тренировочные штаны, маленькие пальчики сжали мой ствол, оттягивая кожу вниз и освобождая головку. Ника, сжав вставший член двумя руками, принялась «дёргать» его, а попросту дрочить. Она делала это так старательно, что уже через пять минут в воздухе замелькали струйки спермы. Высоко взлетая вверх, они приземлялись мне на живот. Я громко и протяжно застонал. Шестилетняя дочь весело и с любопытством смотрела на меня.

- Оближи головку, - простонал я.

Ника послушно склонилась и длинным, розовым язычком облизала блестящую от спермы головку члена.

- Теперь пососи! – прохрипел я, сжимая худенькие плечи ребёнка и привлекая дочь к себе.

Ника внимательно посмотрела на меня, кивнула, а через секунду нежные, детские губы упруго натянулись на головку моего хуя. Я очередной раз поразился тому, как быстро приёмная дочь научилась сосать мужской член. Зато теперь мог в полной мере наслаждаться её мастерством. Ника делала всё правильно и прилежно: одна маленькая ручка скользила по стволу члена, другая ласкала мои яички, голова ребёнка размеренно двигалась. Иногда Ника выпускала член изо рта и, прижав его к щеке (словно боялась, что его у неё отнимут), шумно и тяжело дышала, жадно хватая воздух и преданно заглядывая мне в глаза.

- Девочка моя, доченька… - ласково шептал я в ушко сосредоточенно и увлечённо сосущей мой член девочке.

Сначала я пытался соблюдать элементарную гигиену и если кончал не в ребёнка, то использовал для спермы полотенце или носовые платки. Однако наслаждение, доставляемое мне шестилетней девочкой, было столь велико, что вскоре я уже даже перестал замечать, куда кончаю.

Тем не менее, страх лишиться семьи и снова оказаться в приюте по-прежнему не покидал девочку.

Вдоволь натрахавшись, мы уютно расположились на диване и смотрели телевизор. Неожиданно Ника сползла вниз и улеглась, намертво вцепившись в мою волосатую ляжку и прижавшись щекой к мокрому, липкому, всё ещё стоящему члену.

- Я от вас никогда не уйду! Слышите? – вдруг громко выкрикнула она.

Я даже вздрогнул от неожиданности. Девочка встрепенулась, неожиданно ловко поймала губами головку моего члена, втянула её в себя и принялась жадно, неистово сосать, не разжимая объятий. Какое блаженство!

- Бля, солнышко, что ты делаешь! – прохрипел я, задыхаясь от кайфа.

Не выпуская толстую колбасу члена изо рта, она задрала голову и вскинула на меня свои прекрасные глаза. Её взгляд был очень серьёзный и совсем не детский. Она действительно была готова на всё, лишь бы остаться со мной. Это лишний раз подтверждало, что я могу делать с ней всё, что захочу. В разумных пределах разумеется.

Я взял её за розовые маленькие ушки и, качая тазом, стал натягивать её голову, её рот на одеревеневший, снова полный желания ствол. Член входил в неё сначала наполовину, а потом на две трети. Я чувствовал, как моя головка с усилием проникает в её маленькую глотку. Из глаз ребёнка покатились крупные прозрачные капли слёз.

Зрелище хорошенькой, заплаканной, шестилетней девочки с торчащим изо рта толстым, жирно блестящим, волосатым стволом мужского члена (моего члена!), завораживало. Я обмирал от похоти и удовольствия. Я ласково и в то же время страстно гладил девочку по острым плечам и лопаткам, тоненькой шее, худой спине с резко выступающими рёбрами и позвоночником. И кормил, кормил её из своего огромного рога изобилия.

- Ешь, ешь, ешь его! – приговаривал я, ритмично натягивая упругий, маленький, шестилетний рот на свой возбуждённый, текущий смазкой, половой орган.

Ника очень старалась. При каждом моём движении вперёд она издавала тоненький жалобный писк, возбуждавший меня ещё больше. Она, наконец, разжала свои объятия и выпустила из них мою ляжку. Одной рукой она сжала мою мошонку с яичками, перебирая их тонкими, миниатюрными пальчиками, словно собиралась почувствовать зарождение приближающегося семяизвежения. Другую руку она просунула между моих ног и ласково поглаживала мои заросшие волосами промежность и ягодицы. А я, качаясь, давал ей в рот.

- Ешь… ешь… ешь… Девочка моя! Моя маленькая самочка!

С каким же удовольствием я произносил эти слова! Я был самый счастливый мужчина на земле. Голова кружилась от сказочного удовольствия.

- Ника! – я сжал девочку за костлявые плечи. – Посмотри на меня! Ну же!

Она медленно подняла глаза на меня.

- Тебе нравится сосать мой хуй? Ну, отвечай! Нравится?

- Да, - еле слышно распухшими губами прошептала она.

- Громче! Не слышу! Нравится сосать хуй?

- Да! – вызывающе выкрикнула она.

- А глотать сперму?.. Нравится? Ну!..

Девочка затравленно посмотрела на меня.

- Да.

- Ты всегда будешь сосать мой хуй и глотать мою сперму?

- Да.

- А ты любишь своего папочку?

- Люблю, - кивнула она.

- Ты всегда будешь делать всё, что говорит тебе папочка?

- Да.

Я удовлетворённо кивнул.

- Иди ко мне, детка.

Ника привычно забралась ко мне на колени. Я одной рукой прижал ребёнка к своей потной, разгорячённой груди. Другой сжал твёрдый член. Моя крупная, упругая головка требовательно уткнулась во влагалище, раздвинув его губки. Девочка выгнулась, пристраиваясь, и я толчками стал входить в своего шестилетнего ребёнка, всё глубже и глубже проникая в детское тело, насаживая его на свой окаменевший ствол.

Ника громко застонала. А я уже с азартом ебал её, подпрыгивая на диване и изнывая от вожделения. Мои руки жадно скользили по худенькому телу, лапая его. Ника откинулась назад, сотрясаясь от моих толчков. Её голова прижалась к моему плечу. Я стал страстно целовать её шею, волосы, щёки. Девочка часто, тяжело и шумно дышала, покорно принимая в своё хрупкое, неразвитое тело мой матёрый, стоящий, разбухший от секса хуище, обильно смазывающий её нежные, детские внутренности вязкой, густой мужской смазкой.

- Солнышко моё, как я хочу тебя! – хрипел я в маленькое розовое ушко. – Как я люблю тебя!

Я обеими руками сжал её плоскую грудь, зажав между пальцами маленькие, твёрдые сосочки. До упора вошёл в девочку так, что из её раскрытой пиздёнки торчала лишь небольшая часть волосатого основания члена, а между тонких ножек свешивался мой поросший длинными, чёрными волосами кожистый мешочек с яичками. Я замер. О, какое наслаждение!

- Дай мне свои губки! – прошептал я.

Ника повернулась, подставляя мне распухшие от бесконечных минетов и поцелуев губы. Мой язык проник в пахнущий спермой рот ребёнка, и я стал кончать.

Глава 4: Секс С Дочерью

На следующий день я получил новое свидетельство о Вероникином рождении. ОВЧИННИКОВА ВЕРОНИКА СЕРГЕЕВНА. С каким упоением читал я это имя! В строке отец: Овчинников Сергей Александрович (Я!). В строке мать прочерк. Да, теперь она моя навсегда! Законно. Такое событие необходимо было отметить.

- Ника! – позвал я.

Девочка вбежала в мою комнату, почувствовав нечто необычное.

- Сегодня у нас праздник - гуляем, - сказал я, демонстрируя пахнущий типографской краской документ. – Теперь ты моя дочка! По-настоящему.

- Уллла! – радостно воскликнула Овчинникова Вероника, бросаясь в мои объятия. – Папочка!

Наши губы слились в долгом, страстном поцелуе. Её проворный язычок щекотал моё нёбо, а я старался всосать хотя бы кончик её подвижного языка, но мне это никак не удавалось.

- Давай запечатлеем этот исторический момент, - предложил я.

- Давай, - согласилась Ника. – А как?

- Ложись.

Девочка легла на диван. Я принес фотоаппарат, развязал пояс её халатика и откинул в стороны полы. Передо мной предстало во всей красе изящное, грациозное тело маленькой девочки. Я взял небольшую подушку и подложил ребёнку под попу.

- Раздвинь ножки, - попросил я.

Теперь на меня смотрела бесстыже и вызывающе выпяченная нижняя часть тела маленькой девочки. Резко выпирающий гладкий, чистый, безволосый лобок, слегка приоткрытый нежно-розовый бутон влагалища с кнопочкой клитора, тёмно-розовая дырочка ануса между белоснежных, миниатюрных ягодиц. Как же она хороша, как сексапильна! Я сделал несколько снимков. Всё больше возбуждаясь, извлёк из ширинки встающий на глазах член. Обнажив головку, прижал её к маленькому влагалищу девочки и стал тереться. Ещё несколько снимков. Вероника лежала, не двигаясь, лишь с любопытством наблюдала за моими манипуляциями.

- Теперь со свидетельством, - сказал я самому себе.

Сделал несколько снимков обложки документа на фоне обнажённого девичьего торса. Потом раскрыл книжечку, чтобы было видно имя владелицы, положил на грудь дочери. Проверив, чтобы в кадр попадал стоящий член, как бы парящий над распростёртой обнажённой девочкой и чтобы чётко читалось её имя на свидетельстве, принялся фотографировать. Я опускался всё ниже и ниже, пока, наконец, не встал на колени и колбаска члена не прижалась к груди ребёнка совсем рядом с документом. Я убрал книжечку с Вероники, поскольку всерьёз опасался её забрызгать. Подался вперёд и упругая, лиловая головка упёрлась девочке в подбородок.

- Соси, дочка! – распорядился я, поднося член к её полураскрытым губам и смакуя каждое произносимое слово, каждую букву. – Соси его!

Вероника настороженно вскинула глаза на меня, но влажная головка ужу влезала ей в рот, смешно растягивая губы и всё лицо. Раскалённый волосатый мешочек с яйцами распластался на её подбородке. Какое восхитительное зрелище! Я делал снимок за снимком. Толстый, волосатый ствол, торчащий из колечка плотно обхвативших его губ, занимающий всю нижнюю часть лица и огромные… огромные, жалобно смотрящие глаза. Это было слишком. Я переключил камеру в режим видеосъемки и постарался вогнать хуй как можно глубже. По-видимому, залупа вошла в глотку ребёнка – лицо малышки резко покраснело, из глаз брызнули слёзы. Девочка протестующе замычала, силясь освободиться. Я уменьшил натиск и стал кончать. Ника замычала громче. Из уголков её рта выступила белёсая пена, а следом на щёки и подбородок потекли пузырящиеся ручейки. Её тело напряглось и выгнулось подо мной дугой. Я выдернул из неё хуй, как пробку из бутылки. Из маленького, переполненного рта тут же хлынул поток слюней и спермы, заливая её лицо, шею и грудь. Девочка билась в истерике, громко рыдая. А я, не отрываясь, снимал.

Почти полчаса потом мне пришлось успокаивать дочку. Пожалуй, я действительно погорячился. Ведь в этот раз я почти изнасиловал её. Я долго и упорно извинялся и, наконец, был прощён лишь после обещания больше «не душить её пипиской» и сводить сегодня в любимое кафе.

* * *

Воспитание дочери шло полным ходом. Вероника полностью оправдывала мои надежды и ожидания. Она оказалась очень покладистой, послушной и понятливой девочкой. Однако главным её положительным качеством была прирождённая сексапильность. Вероника любила секс и охотно училась. Она старательно и безоговорочно исполняла большинство моих желаний и прихотей. Многие из них потом стали традициями нашей семьи.

- Послушай, дочка, - назидательно сказал я, отбирая у неё трусики. – Я хочу, чтобы дома ты всегда ходила без трусов. Мне нравится, когда ты без трусов, понимаешь?

Вероника стояла, озадаченно глядя на меня.

- Трусы не дают мне любоваться тобой. Ведь ты такая красивая…

Девочка просияла.

…И сексуальная - хотел добавить я, но шестилетний ребёнок пока этого не понял бы.

- А ещё мне хочется, чтобы всегда можно было быстро добраться до твоей писечки. В общем, я пока запрещаю тебе носить трусики. Только когда холодно. Договорились?

- Договолились, папа, - кивнула она.

- А теперь… - я поставил дочь прямо перед собой, распахнул халат. Член стоял, нацелив ствол прямо в лицо ребёнка.

- Смотри!

Я оттянул крайнюю плоть, обнажив головку, обтер её никиными трусиками и надел их на ствол члена.

Девочка зачарованно следила за моими манипуляциями.

- Давай! – пожелал я, кладя руку ей на голову и привлекая к своему паху.

Одной рукой Ника взбила мою футболку на грудь и принялась гладить меня по поросшему волосами животу, другой сжала мою мошонку и стала играть с яичками. Она положила свою прелестную головку на моё бедро, осыпав его своими чудесными золотистыми волосами, и опустила глаза, разглядывая мои гениталии. Член дрожал от нетерпения. Шестилетняя девочка сжала руками мои бёдра, раскрыла рот и склонилась к возбуждённому, напряжённому ствол. Нежное, слегка щекотное прикосновение губ к головке члена. Робкие мазки проворного, влажного язычка… Я сидел, закинув руки за голову, выгибаясь всем телом и громко постанывая от наслаждения. Между раздвинутых волосатых ляжек ритмично двигалась маленькая русая головка сосущей член дочери. Длинными, тонкими пальцами она судорожно вцепилась в мои ляжки. Мои мечты осуществились!

Хрипя от удовольствия, я сжал крепче затылок дочери, притянул к себе, другой рукой направляя ствол. Толстая, горячая палка медленно и мягко вошла шестилетней девочке за щеку, вздувая её бугром. Огромные, бездонные, серые глаза жалобно смотрели на меня, наливаясь слезами от напряжения. Сначала медленно, потом всё ускоряя темп, я натягивал её маленький, нежный, упругий рот на жилистый, раскалённый ствол члена. По подбородку ребёнка потекла, капая на пол, мутная слизь из слюней и спермы.

- Милая моя девочка… солнышко моё… (ох, как же приятно! какой кайф!!!)

Вероника лишь глухо что-то промычала в ответ.

- Я сейчас… лапочка, сейчас… Ещё чуть-чуть… Поделай папе приятно… Вот так! – горячо прошептал я, ничего не соображая.

Подался вперёд, одновременно с силой прижимая ребёнка к себе.

Разбухший, мокрый ствол содрогнулся за щекой дочери. Тёплая жидкость в считанные секунды наполнила рот. Быстро выдернул брызжущий и стреляющий спермой хуй изо рта девочки. Последние залпы пришлись на заплаканное личико.

Уф! Такого удовольствия я не получал давно! Вот это минет! Я едва держался на ногах от облегчения. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Опомнившись, отпустил крепко сжатую голову ребёнка. Потом вытер с хорошенького личика слёзы, слюни и сперму свисающими с члена трусиками…

Вероника ревела в голос. Ничего, ничего – скоро привыкнет. Уроки иногда бывают не очень приятными. Я же навсегда запомню толстый, блестящий, розовый ствол с завитками жестких, черных волос, точащий из тонких губ маленькой, красивой девочки. И огромные, блестящие от волнения и возбуждения детские глаза.

* * *

У Вероники было много домашних нарядов. Что-то мы покупали, что-то она модернизировала сама – порола, шила. Ей нравилось возиться с тряпками. У неё открылся редкий талант в создании эротических нарядов. И, должен признать, получались такие шедевры, в которых она могла бы возбудить даже покойника! А трусики после нашего разговора она действительно дома больше не надевала. Это стало правилом и традицией. Правда, иногда она баловала меня трусиками со специальными вырезами, открывающими доступ к обеим дырочкам.

Вообще, в нашей семье, как уже упоминалось, сложилось много традиций. Сегодня, например, мне предстояло отдать дань одной из них, поскольку с утра мы ездили на рынок, где накупили кучу новых нарядов. Каждый купленный для Вероники элемент одежды – трусики, колготки, платье или ещё что-то – подлежал обязательному «освящению» - орошению моей спермой. Вероника, как правило, сосала член до тех пор, пока я не начинал выстреливать свой любовный сок. Тогда она быстро выпускала член изо рта и направляла его на обновку. «Орошенные» вещи Ника стирала и могла носить. Таким образом я как бы символически метил, что сама девочка и всё, что на ней, принадлежит мне!

Вот и в этот раз Ника привычно расстелила на диване новые колготки, полушерстяной свитер и цветастое, коротенькое платьице. Я встал над разложенными вещами. Кроме майки на мне ничего не было. Вероника уселась на диван рядом с вещами, подцепила длинными пальчиками колбаску члена и принялась целовать и облизывать мои стремительно возбуждающиеся гениталии. Хуй ещё не успел принять полностью боевое положение, как оказался в волшебном рту шестилетней красавицы. Она сосала нежно, сладко, сочно. Я гладил маленькую, ритмично двигающуюся голову ребёнка, до сих пор не веря своему счастью. Однако испытываемое неземное наслаждение не оставляло сомнений в реальности происходящего.

Должен сказать, что Вероника очень быстро постигала азы сексуальных отношений между мужчиной и женщиной. Благодаря необычайно развитому женскому инстинкту она всегда угадывала мои желания. Казалось, это девочка специально создана только для секса со мной. Она сосала минут двадцать практически непрерывно.

- Солнышко, я уже… - наконец, прохрипел я, задыхаясь от удовольствия.

Вероника проворно выпустила сочный ствол из прекрасного плена своих губ, облизнулась, сжала его у самого основания и направила на свои наряды, пристально наблюдая за мной. Я вздрогнул, издал протяжный стон и стал поливать спермой разложенные вещи. Ни один предмет не остался не окроплённым. Обряд прошёл, как всегда, успешно.

Дочь ещё несколько минут облизывала подёргивающийся, мокрый член и он опять встал! На этот раз минет был не такой долгий, но теперь я смачно, с удовольствием кончил в рот ребёнку. Спермы было уже не так много, и Вероника без труда проглотила сразу всё. Наконец, она выпустила изо рта обвисший, облегчённый хуй, ладошкой вытерла губы, улыбнулась и ласково погладила мою волосатую ляжку и живот.

- Папа… - она прижалась ко мне маленькой белокурой головкой.

Похоже, ей доставляло удовольствие произносить это слово, наполненное для неё новым, неоднозначным смыслом.

- Девочка моя, - тая от нежности, я гладил её голову, тонкую, длинную шею, острые плечи, узенькую, худенькую спину с резко очерченными и выступающими под почти прозрачной кожей лопатками, рёбрами, позвоночником.

От неё явственно исходил неповторимый, ни с чем не сравнимый аромат любовного пота и свежей спермы. Впрочем, этот запах теперь витал в нашей квартире постоянно.

Вероника выпрямилась, сгребла забрызганные молофьёй вещи в кучу и потащила в ванную.

Ещё одной традицией стало добавление спермы в еду дочери или минет во время еды. Я даже изобрёл новое блюдо со старым названием - Гоголь-моголь - свежая взбитая сперма с пеной. Может намазываться на хлеб, служить добавкой к мороженому, фруктам и прочим вкусностям.

Вспомнилось, как я впервые приучал приёмную дочь есть сперму.

- Ника, завтракать! – позвал я.

Дочь вошла на кухню и растерянно остановилась передо мной. Я стоял у стола, распахнув халат. Член стоял, иногда подрагивая и лениво роняя на пол густые, прозрачные капли.

- Садись, - пригласил я дочь за стол, на который поставил чашку с молоком и тарелку с мюсли. Чашка была никина любимая – с ручкой в виде фаллоса. – Пора кушать.

- А ты… - дочь выразительно и заботливо посмотрела на стоящий хуй и попыталась поймать его губами.

- В процессе еды, - сказал я. – Сегодня я сделаю тебе новое блюдо – гоголь-моголь.

Вероника пожала плечами. Уселась за стол. В тарелку добавила молока и с аппетитом принялась за еду. Через минуту я подошёл к дочери и молча спустил с её плеча бретельку тонкого, лёгкого платьица. Обнажился маленький розовый сосок. Слегка подрачивая член, я поднёс лиловую залупу к мокрым от молока губам ребёнка. Вероника кокетливо взглянула на меня и послушно втянула в себя сразу всю головку. Её губы были непривычно прохладными. Девочка сосала не больше десяти минут. Я вскрикнул, резко выдернул задёргавшийся член изо рта дочери и стал аккуратно, стараясь не пролить ни одной капли, поливать спермой мюсли в тарелке. Часть порции я слил в чашку с молоком.

- Кушай, милая, - сказал я, погладил дочь по голове и присел напротив, наблюдая за ней. – Вот это и есть гоголь-моголь.

Вероника всё поняла. Не сводя с меня глаз, спокойно зачерпнула ложкой мюсли с молоком и спермой и отправила в рот, запила из кружки.

Теперь гоголь-моголь и остальные блюда, приправленные спермой в нашей семье самая обычная и привычная вещь.

С малых лет Нике пришлось осваивать навыки домохозяйки. Она шила, стирала, убирала, готовила. Но и в эти моменты я был не в силах оставить её в покое.

Вот и в этот раз я вошёл на кухню, неслышно подошёл к дочери сзади и неожиданно с силой прижался возбуждёнными, влажными, волосатыми гениталиями к её маленькой, худенькой, обнажённой спине, плечам, шее. Ника что-то готовила. Она вздрогнула и вскрикнула от неожиданности, но тут же расслабилась. Лиловая, налитая головка члена касалась прядей белокурых волос, тыкалась в миниатюрные розовые уши, оставляя на всём, к чему прикасалась, блестящие, мокрые следы сочащейся смазки.

- Па?

- Тсс… - прошептал я, сжимая её костлявую грудь и ещё крепче прижимая хрупкое, детское тело к себе.

Дочь была в одном кухонном фартуке, больше напоминавшем короткий передник. Я нащупал сбоку завязку, развязал узел и фартук соскользнул на пол, оставляя мне голое детское тело. Я с наслаждением тёрся о спину дочери, размазывая по ней густо выделяющуюся смазку. Потом присел и протолкнул колбасу члена между её ляжками и промежностью. Крупная, блестящая головка члена высунулась из-под вертикальной щёлки влагалища, раздвигая его розовые половые губки.

Вероника, нагнувшись, внимательно наблюдала. Жадно лапая грудь, живот и бока шестилетней малышки, я ритмично задвигался. Член, плотно сжатый ногами девочки, быстро заскользил, роняя на пол капли обильно сочащейся смазки. Первая длинная нить спермы прочертила воздух, едва не попав в лицо ребёнка.

Ника инстинктивно вздрогнула и поспешно отстранилась.

- Ой! – вскрикнула она. – Пап, ты кончаешь!

- Бляяяяяя! – сжав зубы, простонал я.

А мой хуй, сжатый бёдрами ребёнка, всё дёргался, выстреливая белые сгустки на ноги дочери, на пол, на двери кухонного стола…

* * *

В любовных ласках незаметно пролетело лето. Немало времени и сил мне стоило устроить девочку в школу. В июне Веронике исполнилось семь. В сентябре она стала первоклассницей. 1 сентября я специально завёл будильник на час пораньше, чтобы успеть трахнуть с утра, перед первым звонком новоиспечённую школьницу. С истинным удовольствием я купил ей огромный, роскошный букет георгинов и гладиолусов. Уж кто-кто, а моя девочка заслужила его. Из-за этого букета щуплую Веронику почти не было видно. Я фотографировал дочь среди радостных детей, счастливо представляя себе, как сейчас внутри неё растекается моя свежая сперма!

Теперь часть времени приходилось тратить на школу и уроки. Однако вечерами после работы я вознаграждал себя в полной мере. Засыпали мы, как правило, лишь поздней ночью.

К моему немалому удивлению Ника начала иногда сама проявлять инициативу в половой близости. Я лежал на диване, отдыхая после очередного минета в исполнении дочери, когда она впервые предложила сама!

- Папа, дай я подёргаю… - потребовала моя чудесная дочь, залезая на диван и озорно заглядывая мне в глаза.

- Подёргай, птичка, подёргай, - охотно разрешил я.

Она ловко спустила мои тренировочные штаны, маленькие пальчики сжали мой ствол, оттягивая кожу вниз и освобождая головку. Ника, сжав вставший член двумя руками, принялась «дёргать» его, а попросту дрочить. Она делала это так старательно, что уже через пять минут в воздухе замелькали струйки спермы. Высоко взлетая вверх, они приземлялись мне на живот. Я громко и протяжно застонал. Шестилетняя дочь весело и с любопытством смотрела на меня.

- Оближи головку, - простонал я.

Ника послушно склонилась и длинным, розовым язычком облизала блестящую от спермы головку члена.

- Теперь слижи с живота… - велел я.

Дочь с готовностью принялась ловко слизывать жемчужные лужицы, сгустки и капли с моего тела.

- А теперь пососи хуй! – прохрипел я, сжимая худенькие плечи ребёнка и привлекая дочь к паху.

Ника внимательно посмотрела на меня, кивнула, а через секунду нежные, детские губы упруго натянулись на головку моего хуя. Я очередной раз поразился тому, как быстро приёмная дочь научилась сосать мужской член. Зато теперь мог в полной мере наслаждаться её мастерством. Ника делала всё правильно и прилежно: одна маленькая ручка скользила по стволу члена, другая ласкала мои яички, голова ребёнка размеренно двигалась. Иногда Ника выпускала член изо рта и, прижав его к щеке (словно боялась, что его у неё отнимут), шумно и тяжело дышала, жадно хватая воздух и преданно заглядывая мне в глаза.

- Девочка моя, доченька… - ласково шептал я в ушко сосредоточенно и увлечённо сосущей мой член шестилетней девочке.

- Папка, на хуй мне твой хуёвый хуй! – она кривлялась, корчила рожицы, откровенно смакуя понравившееся словцо. - Хуя себе хуище! Хуй ли хуй хуярить!..

Её маленькие ладошки то мягко и плавно скользили по члену, то резко сжимали его, и вновь ласково поглаживали, слегка мня головку и яички. Девочка громко сопела, не отрывая испытующего, лукавого взгляда от моего лица.

- Вот и соси хуй! – с улыбкой посоветовал я. – Хуёвая девчонка!

Вероника оглушительно расхохоталась, прижимаясь щекой к торчащей колом упругой колбаске мокрого члена. Она стала сосать, нарочито оглушительно чавкая и делая страшные глаза. Прирождённая актриса!

Наконец, я громко и протяжно завыл, чувствуя, как моя тёплая жидкость устремляется в рот ребёнка и, выгнувшись дугой на кровати, кончил девочке в рот. Ника старательно проглотила очередную порцию моей любви и захихикала.

- Ху-ё-ва-я дев-чон-ка! – по слогам с явным удовольствием повторила она и залилась громким смехом.

Однажды у меня возникло непреодолимое желание заняться сексом со спящей девочкой. Не знаю почему, но секс со спящими партнёршами возбуждал меня больше всего на свете. Пожалуй, сравнимые ощущения я испытывал ещё лишь от фотосъёмки сексуальных актов. Вероятно, это было из-за осознания своего полного господства, вседозволенности и возможности делать с беззащитной и безвольной самкой действительно всё, что захочешь и когда захочешь.

На следующий же день я купил отличное снотворное. Не помню, как называется, что-то на основе барбитала. Его главным достоинством была возможность рассчитывать время действия. У продавщицы в аптеке узнал детскую дозировку. Вечером при первой возможности добавил его Веронике в молоко. С трепетом и нетерпением я наблюдал, как девочка допивает содержимое своей кружки. Не прошло и пяти минут, как дочь обессиленно уронила голову на плечо.

Я поднял обмякшее, безвольное тело маленькой богини и отнёс в свою комнату, разложил на кровати. На девочке были лишь белые носочки и легкий ситцевый халатик, который я расстегнул и стащил с неё. Теперь я стоял над распростертой обнажённой шестилетней девочкой, с которой действительно теперь мог делать всё, что угодно!

Ну, вот оно, моё счастье! Во всей красе.

Я широко раздвинул тонкие девичьи ножки, с замиранием сердца любуясь её миниатюрными прелестями и до сих пор не веря, что всё это моё. Но это маленькое сокровище действительно было моё. Я опустился на колени над головой спящего ребёнка и стал, как дубинкой, бить девочку по лицу влажным, тяжелым членом. Потом я поднёс огромную, абрикосообразную головку хуя к полураскрытому рту, провёл ею по нежным, мягким губкам и, наконец, воткнул член в детский рот, медленно и сочно пропихивая его всё глубже. Девочка застонала и заворочалась, но сон её был слишком крепок.

Задыхаясь от желания, я неистово задвигал тазом, вгоняя изнывающий от похоти член в детский рот по самые яйца. Я громко стонал, рычал от удовольствия, роняя слюни на грудь и живот разложенной подо мной малышки. Мой багровый, блестящий от слюней и смазки ствол прилежно скользил во рту ребёнка, как пестик в ступке, выбивая из-под розовых, растянутых членом губ новые и новые клочья пузырящейся белёсой пены. Взбитая членом масса струилась по подбородку и щекам, обильно увлажняя их. Вероника тяжело и напряженно дышала, громко всхрапывая и подёргиваясь всем телом каждый раз, как головка члена входила ей в глотку. Наконец, даже я утомился и выдернул мокрый, раздроченный ствол, приходя в себя и переводя дыхание. Вероника громко застонала. Изо рта выплеснулась новая порция пены. На губах вздулся большой прозрачный пузырь. Зрелище было фантастическое. Я делал снимок за снимком, следя чтобы в каждом кадре на фоне милого девичьего лица обязательно был мой возбужденный, ярко блестящий хуй.

- Ну, а теперь, детка… - сказал я, садясь на край дивана и усаживая себе на колени спящую дочь. – Давай… давай… ну же…

Я сжал член у основания и направил в маленькое влагалище, насаживая обмякшее, послушное тельце. Наконец, я вошел и стал качать девочку, поддерживая её за бока и регулируя глубину проникновения. Член входил в маленькое влагалище примерно на две трети. Нагнувшись, из-за плеча ребёнка я с удовольствием наблюдал за тёмно-розовым блестящим стволом, работающим между раздвинутых тонких ножек юной красотки. По стволу члена плавно скользил нежно-розовый влажный бутончик маленького клитора.

- О, радость моя! – шептал я в маленькое розовое ушко, как будто спящая девочка могла меня слышать. Тёплая, всё заполняющая, сладкая волна разлилась по телу, сводя яйца и до предела напрягая и раздувая ствол члена.

Я откинулся на спину, опрокидывая на себя Веронику. Хуй вошел в неё до упора. Руками жадно сжал её плоскую, худую грудь, прижимая к себе нежное детское тело. В глазах потемнело от наступившей разрядки. Эта тёплая волна заполнила и поглотила нас. Порцию за порцией я накачивал детское, незрелое влагалище своим семенем. Вероника лежала на мне, не шелохнувшись, не подавая признаков жизни, лишь едва уловимо попискивая во сне.

Только минут через десять, придя немного в себя, я снял лёгкое тельце дочери и снова разложил его на диване, любуясь выебанной шестилетней малышкой. Радость, нежность и счастье от этого очаровательного создания переполняли меня. Вероника лежала, разметавшись, широко раскинув свои длинные, стройные ножки. Из переполненного влагалища по промежности и бёдрам на простыню, расстеленную на диване, сочилась густая полупрозрачная сперма, создавая под попкой девочки небольшую лужицу. Я немедленно сфотографировал эту чудесную картину. Захотелось ещё.

Я залез на диван, встал на колени над ребёнком. Голова дочери была запрокинута, с полуоткрытых губ срывалось тяжёлое дыхание. Минуту я любовался её милым личиком, водя по нему мокрым, снова наливающимся силой, членом. Пощекотал залупой чуть вздернутый носик, губы и погрузил её в послушный рот, слегка преодолев сопротивление мелких, молочных зубов. Я трахал бесчувственную девочку в рот минут двадцать, неистово вгоняя член по самые яйца. Кончил на лицо ребёнка, обильно покрывая его сгустками спермы.

Наконец, довольный оторвался от маленькой девочки. Сполоснулся под душем. На кухне открыл бутылку пива и закурил сигарету. Вот оно, счастье! Докурив, взял бокал с пивом и сел на диван рядом с дочерью. По моим расчетам она уже должна проснуться. Действие этого снотворного можно было рассчитать достаточно точно. Провел пальцем по залепленной спермяной кашицей щеке спящего ребёнка.

Вероника открыла глаза.

- Я спала? – удивилась она.

- Да, моя хорошая.

- Папа, а мне снилось, что ты меня тлахал… - робко улыбнулась дочь и осеклась, ощупывая рукой мокрое, покрытое коркой подсыхающей спермы, лицо. Она приподнялась и удивлённо посмотрела на свою промежность, влажно блестящую и ярко-розовую от трения, на полураскрытые губки влагалища, всё ещё не сложившиеся в бутон после недавно покинувшего их мужского ствола. На простыне между её ног расплылось большое мокрое пятно. Девочка изумлённо и вопросительно посмотрела на меня.

Я поцеловал её в припухшие от работы влажные губы, пахнущие моей плотью.

- Ты у меня умница, - ласково погладил её плечи. – Самая лучшая в мире девочка. Только иногда я буду трахать тебя во сне. Можно?

- А так тебе меня мало? – удивлённо спросила она.

- Конечно, не мало, глупенькая. Просто… - я затруднялся объяснить. – Это по-другому… Игра что ли. Так ты не против?

- Не плотив, - проворчала дочь и ушла на кухню.

С этого дня когда мне хотелось разнообразия и остроты ощущений, я давал дочери какое-нибудь снотворное, и в течение нескольких часов делал с её прекрасным, послушным телом всё, что приходило в голову. Сотни и сотни фоток, запечатлевших секс со спящей девочкой, пополнили мою домашнюю коллекцию. В какие только наряды я не одевал её, какие только позы не придавал послушному телу! Наслаждение, получаемое мной от секса со спящей девочкой, было поистине неописуемым.

Теперь я почти ежедневно трахал спящего ребёнка. Вот и сейчас я стоял на коленях над распластанным подо мной маленьким телом. Ника крепко спала. А я водил тяжёлым, мокрым, огромным хуем по её милому личику, время от времени впихивая лиловую, налитую головку в подставленный мне, широко раскрытый, влажный и такой нежный рот шестилетней девочки. Иногда, вытащив одеревеневший от возбуждения ствол, я окунал в рот горячую, волосатую мошонку. Оба яичка не помещались в маленьком рту, поэтому во рту ребёнка оказывалась часть мошонки. Всё лицо, шея и грудь спящей малышки блестели от моей смазки. А я наслаждался видом торчащего изо рта ребёнка толстого жилистого мужского ствола, крупной головки скользящей по красивому, кукольному лицу, оставляющей за собой мокрые, жирные следы.

Встав на четвереньки, я некоторое время просто трахал девочку в рот, с упоением наблюдая как член скользит у неё во рту подобно буру в скважине. Наконец, я захрипел и, быстро выдернув задёргавшийся, стреляющий спермой член изо рта ребёнка, кончил ей на лицо.

Ника по-прежнему безмятежно сопела, а по её милому лицу растекались жемчужные ручейки. Залупой и указательным пальцем я собрал влагу с её щёк, носа и подбородка и столкнул получившийся внушительный сгусток спермы ей в рот. Потом ещё один… А потом я ещё долго сидел, постанывая от наслаждения и размазывая членом вязкую жидкость по лицу и телу приёмной дочери.

Вероника вскоре убедилась в безопасности моих причуд и стала относиться к ним совершенно спокойно. Уже через месяц между нами установилось полное согласие и взаимопонимание. И в первую очередь, конечно, в сексе. К моему изумлению Вероника не только обладала врожденной сексуальностью и прилежно училась искусству доставлять радость мужчине, но часто, как я говорил, уже и сама проявляла инициативу.

Вот и в этот раз Ника вошла в мою комнату. На ней было коротенькое ситцевое платье с большими вырезами на груди и на спине. Я сидел в кресле и пил пиво. Дочь подошла ко мне и молча обвила мою шею руками, усаживаясь на мою ляжку. Я почувствовал нежную теплоту её промежности. А девочка уже завладела моими губами. Пары минут страстных поцелуев и ласковых прикосновений ребёнка хватило, чтобы мой хуй превратился в каменного истукана. Забыв обо всём, я увлёк свою юную принцессу на диван, завалил, опрокинул её на спину, одной рукой задирая, взбивая вверх подол короткого платьица, а другой спуская с плеч бретельки и обнажая плоскую, худенькую грудь. Платье сбилось кольцом вокруг талии малышки. Я жадно лапал оголившиеся худенькие грудь, живот, бока, спину... Через секунду член жадно, толчками вошёл в маленькое, упругое и одновременно податливое тельце.

- Ах! - ребёнок принял в себя мой толстый, упругий, горячий ствол.

Изнывая от похоти и наслаждения, я старательно трахал доставшееся мне сокровище. Вероника лишь тонко и жалобно попискивала при каждом толчке. Её тонкое, кукольное тельце грациозно изгибалось в моих руках. Я хрипел и ронял на девочку заполнившие рот слюни. Иногда её пиздёнка принималась влажно чавкать. Ника, закусив губу, время от времени резко вскидывала голову, словно вдруг вспоминала о чем-то, и с любопытством смотрела на меня.

Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг понял, что в комнате уже почти темно.

- Постой, - прошептал я, целуя принцессу в пухлые губки, сложенные бантиком. – Давай по-другому.

Я обнял девочку, и, не вынимая из неё члена, перевернулся на спину так, что Вероника оказалась сидящей на мне. Я сжал её бока. Теперь ребёнок смотрел на меня сверху вниз.

- Я не хочу вынимать его из тебя НИКОГДА – горячо шептал я в маленькое ушко, качая девочку на своём члене.

- Не вынимайте… не вынимай, папа! – поправилась Вероника, прижимаясь ко мне ещё сильнее. Горячая волна устремилась в маленькое тельце, затапливая наши слитые воедино половые органы, заливая сладким теплом сердца и души.

- Как хорошо! – шептала девочка, царапая маленькими ноготками мои плечи, ища влажными губками мои губы. А я вжимался до предела, до упора в маленькое, хрупкое, нежное тельце, оплодотворяя, наполняя, затапливая его своей любовью! Теперь в комнате разносились громкие чавкающие звуки – член, не желая успокаиваться, продолжал трудиться в наполненном горячей спермой детском влагалище. Я почувствовал, как тёплые ручейки стекают на мой живот и мошонку. Вероника жалобно попискивала, подпрыгивая на стоящем колом члене. По сравнению с её миниатюрным телом он выглядел почти бревном.

- Пап… па… Пап…почка… - всхлипывала она, шмыгая носом, из которого текли сопли, и преданно глядя на меня. – Так… холл... лошо… Я не думала…

- Ника, милая моя, послушай, я должен тебе сказать… - задыхаясь от похоти и гладя маленькую девочку, сказал я. - Я давно хотел сказать, что взял тебя, чтобы заниматься с тобой сексом. Понимаешь, я не совсем обычный мужчина. Мне очень нравятся маленькие девочки. Такие, как ты. Я тебя обманывал, когда говорил, что все так делают. Так делают совсем не все. Но мне очень хотелось секса с такой девочкой, как ты… А теперь… я тебя люблю…

Она не дала мне договорить.

- Папа. Повель мне, я всегда знала… Что со мной так и будет. Так и должно быть. И как только я тебя увидела, я слазу поняла, что и как у нас с тобой будет. А ещё я поняла, что мы должны быть вместе. И я тозе тебя люблю. Теперь я твоя хуёвая дечонка.

Для меня это были самые сладкие слова, наполнявшие музыкой нежности сердце, а дёргающийся от нетерпения член – соком любви! Я долго и жадно целовал Нику взасос. Наконец, мы обессилено растянулись на диване прямо в лужице спермы, закурили. Яйца сладко ныли от непрерывной работы. Мы были счастливы! Для нас не существовало больше ничего – ни работы, ни школы, ни Любови Ивановны, ни целого мира. Мы сами были нашим миром. Мы хотели и создали его. Для себя.